Рудольф Баландин - Горе от ума? Причуды выдающихся мыслителей

Другое дело – национальная культура. Есть отличия людей, воспитанных на тех или иных нравственных принципах, в той или иной идеологии. Русскими художниками были француз Брюллов, армянин Айвазовский, еврей Левитан; русскими поэтами – евреи Мандельштам и Пастернак; русскими учёными – украинец Вернадский и немец Ферсман. Сталин, грузин по национальности, называл себя русским.

Каждый человек отвечает за свои поступки, за свою жизнь вне зависимости от того, кто он по национальности или по вере. Ни то, ни другое не даёт ему никаких преимуществ перед всеми остальными.

…Шумный успех психоанализа и возвеличивание его создателя – явления патологии общественной жизни. Они демонстрируют возможности современной пропаганды, печальную интеллектуальную и нравственную деградацию личности, деформированной цивилизацией.

Показательно признание французской сторонницы психоанализа Анн-Мари Кауфман: «В Европе принято считать, что психоанализ существует для тех, кто может платить. Фрейд сам неоднократно подчёркивал, что та или иная форма оплаты необходима для усиления целительной силы слова».

Как бы ни объяснять такое непременное условие (скажем, чем выше плата, тем авторитетнее специалист и наоборот; если уж заплатил, то и сам заинтересован в получении прибыли, то есть здоровья), оно ясно свидетельствует о том, что психоанализ по Фрейду – форма бизнеса.

Важная составляющая его успеха – личность, лишённая нормального человеческого общения, одинокая среди толпы разобщённых людей. Для неё важны фактор общения с доктором и «душевных излияний», возможности выговориться, снять груз своих проблем. Психоаналитик вправе получать плату за своё потраченное время, а также, по сути дела, за искреннее или притворное сочувствие к проблемам невротика.

Таков принцип капитализма: время – деньги. (Как шутили И. Ильф и Е. Петров: «Время, которое у нас есть, это деньги, которых у нас нет».) Даже сочувствие можно привести к универсальному принципу денежных отношений.

Пациент платит своему психоаналитику за возможность откровенно общаться, исповедоваться, избавиться от гнетущего одиночества, отсутствия нормального общения с родными и близкими, с окружающими людьми. Такова цена пребывания в обществе, где царствует капитал и господствуют буржуазные ценности, где личность – лишь винтик в гигантской машине технической цивилизации.

…Итак, диагноз доктору Зигмунду Фрейду. Он находил у людей психические комплексы, порождённые его собственными фобиями или сомнительными идеями. Озабоченный половой проблемой, придавал ей гипертрофированное значение. Не обладая остроумием, рассуждал об этом предмете весьма плоско, хотя и с претензиями на научность.

Самое смешное и нелепое в учении Фрейда – знаменитый комплекс Эдипа (якобы свойственное младенцу сексуальное влечение к матери и ревность к отцу; позже их вытесняет рассудок, вызывая скрытое чувство вины). Этот комплекс не имеет никакого отношения к Эдипу, который убил отца, не зная, кто перед ним, а женился на матери не по любви, а по желанию граждан иметь нового царя. Суть мифа: от судьбы не уйдёшь.

Явная ложность названия комплекса по имени Эдипа и сомнительность самой идеи, претендующей на объяснение основ человеческой психики, не помешали популярности данной концепции. «Комплексы» Фрейда указывают ещё и на психические аномалии в общественном сознании, вызванные технической цивилизацией и господством капитала.

Едко и метко высмеял чудачества учёных Джонатан Свифт. Хотя рассеянность человека, увлечённого решением научной проблемой, вполне нормальна. История о смерти Архимеда вошла в школьные учебники, хрестоматии.

По одной версии, когда в 212 году до н. э. после долгой осады римляне захватили Сиракузы, Архимед на пороге своего дома размышлял над решением математической задачи, которую начертил на песке.

Римский воин, узнав, что перед ним создатель метательных машин, которые применяли осаждённые, занёс над ним меч. Учёный остановил его: «Подожди, я ещё не решил задачи». Но был тотчас убит.

В «Истории Рима» Тита Ливия сказано иначе: «Передают, что когда при той сильной суматохе, какую только могла вызвать распространившаяся во взятом городе паника, воины разбежались, производя грабёж, то много было явлено отвратительных примеров злобы и алчности; между прочим, один воин убил Архимеда, занятого черчением на песке геометрических фигур, не зная, кто он. Марцелл, говорят, был этим огорчён, озаботился погребением убитого, разыскал даже родственников Архимеда, и имя его и память о нём доставили последним уважение и безопасность».

Этот итальянец эпохи Возрождения был сыном своего времени: математик, врач, инженер, физик и натурфилософ, занимавшийся астрологией и толкованием сновидений.

В автобиографической книге он благодарил судьбу: «Как на первое из удивительных в моей жизни явлений, хотя оно и не выходит за пределы естественного, следует указать на то, что я родился в том веке, когда был открыт весь земной шар, тогда как в древности не более одной его трети…

Есть что-либо более удивительное, чем пиротехника и человеческая молния, которая гораздо опаснее молнии небожителей? Не умолчу я и о тебе, великий магнит, о тебе, ведущий нас безбрежными морями в тёмные ночи во времена ужаснейших бурь в далёкие неведомые края! Прибавим к этому ещё четвёртое открытие – изобретение книгопечатания; созданное руками людей, придуманное их гением, оно соперничает с божественными чудесами».

Кардано проницательно отметил важнейшие достижения своего столетия, определившие развитие общества, науки, техники. Казалось бы, столь трезво мыслящего человека трудно заподозрить в психических отклонениях.

Чезаре Ломброзо так не считал. По его мнению, главные признаки ненормальности таких людей, как Джироламо Кардано, «выражаются в самом строении их устной и письменной речи, в нелогических выводах, в нелепых противоречиях и в уродливой фантастичности». Он сослался на Сократа, который, как настоящий сумасшедший, «руководствовался в своих поступках голосом и указами своего воображаемого гения или даже просто чиханием».

Но это был, судя по всему, внутренний голос, озарение, исходящее из подсознания, а не от воображаемого духа. Что касается чихания, то это могла быть шутка Сократа (с чиханием и у нас связаны некоторые шутливые приметы).

«А что сказать о Кардано, – продолжал Ломброзо, – о том самом, который упредил Ньютона в открытии законов тяготения… И в то же время объяснял участием какого-то Духа не только свои научные открытия, но даже треск доски у письменного стола и дрожание пера в своих руках!