Никон Рождественский - «Козни врагов наших сокруши…»: Дневники

Удивительное существо – человек! От Бога, своего Творца и Искупителя, он бежит, а без идолов жить не может… По крайней мере таково человечество в наш, так называемый, “просвещенный” век. А так как кланяться деревянным и каменным богам уж было бы слишком безумно, да и толку от них никакого нет, то он сам придумывает себе божков “идейных”, а чтобы и этим божкам было незазорно кланяться, то берет для названия их очень почтенныя в языке человеческом слова, мудро придуманныя в глубокой, незапамятной древности для обозначения высоких и святых понятий. Вот эти-то слова современный “просвещенный” человек и треплет для прикрытия ими своих идольчиков. И это заблуждение иногда бывает так искренно, так безсознательно, что со стороны просто жаль становится таких людей. Я сейчас назову одного такого божка, пред коим преклоняют колена все интеллигентные люди, не исключая даже нас, пастырей, которых имя этого божка вводит в заблуждение: думаем, что служим тому святому идеалу, который некогда разумели под этим словом наши предки, а на деле-то выходит, что нас заставляют служить просто идолу…

Слушайте же, мои дорогие читатели: этого современнаго божка зовут двумя очень простыми словами: “образование” и “просвещение”.

– Как! – воскликните вы – образование, просвещение – наш идол, современный божок?

Да, я повторяю свое обвинение современных интеллигентов в идолопоклонстве: то, что они называют теперь “просвещением” и “образованием”, вовсе не заслуживает этих великих слов. Подумайте только: что хотели сказать наши предки, изобретая эти слова? “Образование”… Человек, думали они, создан по образу и подобию Божию: всякое приближение к сему образу, всякое преображение духовной личности по образу Создателя и есть образование . Образ Божий в душе нашей потемнел от греха: просветлить его, насквозь высветлить, как говорил Гоголь, душу человека – вот это и есть истинное “просвещение”. Надобно, чтоб духовная личность вся сияла богоподобием, светилась насквозь, как чистый кристалл: вот настоящая задача самой жизни христианина на земле. Та к высоки, так святы эти понятия – просвещение, образование! В них звучит слово Христово: будите совершенни, якоже Отец ваш небесный совершен есть .

А у нас что разумеют под этими святыми словами: “просвещение”, “образование”? – Начинить голову всякими знаниями, да притом не знаниями того, что едино на потребу для верующей души, а знаниями земными, утилитарными, а в последнее время и не знаниями даже, а фальсификацией научных знаний, подделкой их, каким-то суррогатом знаний – это называется образованием. Начитаться вдоволь разных книг и книжек, газет и журналов, и непременно в духе всяческих свобод, хотя бы то была и свобода от здраваго смысла, прослушать курс лекций иудея-профессора, с высоты своего величия не допускающаго и мысли о Боге – Творце и Промыслителе, считающего религию пережитком старых времен, поездить по Европе, поклониться графу богоотступнику Толстому – вот ныне признаки просвещения… Ну, скажите по совести: разве это не подмена понятий под святыми словами “просвещение”, “образование?” А ведь у большинства нашей интеллигенции это так. Правда, каким-то чудом уцелели еще люди старых понятий, они тоскуют по старому идеалу, душою стремятся к нему, но масса, толпа интеллигенции их душит, заграждая им пути, полагая всюду препятствия, обзывая их отсталыми (если понимать, что величающие себя передовыми идут к вратам адовым, то, конечно, все мы, верные заветам былых добрых времен, – люди отсталые ; за ними ведь, мы и не желаем следовать), обскурантами, фанатиками, суеверами и даже мракобесами… И ведь вот что особенно прискорбно, вот что составляет своего рода знамение времени: даже служители Церкви, даже благонамеренные руководители юношества идеалом воспитания все же считают почти исключительно одно умственное развитие: кончить блистательно курс наук, получить аттестат, проще сказать – ярлык, гарантирующий известныя права, – вот то, о чем мечтают они для своих детей. Воспитание сердца, если нужда в этом и не отрицается, но как будто должно совершиться как-то само собою, без участия воспитателей и родителей… И растет наше молодое поколение в условиях, которыя делают из них уродов в духовном смысле. Разве, в самом деле, не урод человек, умственно развитый, а нравственно – дикарь? Разве не уроды духовные все эти интеллигенты, вопиющие о просвещении и в то же время развращающие народ порнографией и иудейской, с позволения сказать, литературой?.. [3] Невольно вспоминается при этом горькая ирония одного почтеннаго стараго педагога, который слово “образование” произносил с перестановкою букв: оборзование и производил его не от корня образ, а от слова борзой … Но стоит ли говорить об этих “просвещенных” интеллигентах? Зло пустило корни гораздо глубже, проникло, хотя кажется, безсознательно, даже в недра Церкви, в лице ея служителей, как я сказал выше. О чем мечтает теперь духовенство? О том, чтобы его дочери получили “образование”… даже на высших женских курсах! А о том, чтобы вышли из них добрыя матери-христианки, помощницы пастырям в их многотрудном служении, чтобы были оне в своей семье, а матушки и в целом приходе – носительницами святых заветов Церкви Православной, чтобы хоть сколько-нибудь напоминали – не говорю уже Нонн, Моник, Анфус и других святых жен древности, а хотя бы наших покойных матерей – простых, безграмотных дьячих, умевших воспитать в своих сыновьях пастырей и архипастырей – об этом заботы что-то не слышно… Вот кончила бы курс в гимназии да пошла на высшие женские курсы, а не то – и в университет, получила бы диплом на учительницу, притом с уменьем танцевать и болтать на французском и немецком языках, поражала бы всех своим “образованием” – вот мечта многих и многих родителей, не исключая батюшек и матушек. А если батюшка и матушка до этой мечты не додумаются, то сама дочка принесет им эту мечту из того светскаго учебнаго заведения, где она учится: там ведь много барышень даже иудейскаго происхождения (разумею наши женския гимназии). Таково ныне понятие об образовании. Семинарист не хочет быть пастырем Церкви: это, видите ли, для него как-то унизительно, условия-де жизни “невозможныя”. А за семинаристом потянулся и простой мужик: предо мною прошение простого крестьянина Тамбовской губернии, где он, сообщая, что у него три сына в разных средних учебных заведениях учатся, просит помощи на их “образование”. А в конце-концов, идеал всех идеалов – это ярлык, именуемый аттестатом, дипломом или чем-то еще там… Сей ярлык поднимает юнца на высоту, для его отца недостижимую, “отколупывает его от народа”, как говорил покойный С. А. Рачинский, и делает его интеллигентом… А сынок интеллигент – гордость для отца, хотя бы отец от него и плакал! Мужичок и слова этого произнести не умеет, а с благоговением прислушивается только, как сынок себя величает этим словечком – образованныйде человек! Все пути ему открыты, хотя бы эти пути простирались много-много до сельскаго учителя да волостнаго писаря… Это ли – просвещение?!