Нина Луговская - Дневник советской школьницы. Преодоление

Людмила Улицкая

Чтобы понять причины ареста всей семьи Луговских, разделивших судьбы многих и многих тысяч невинно репрессированных в период 1937–1938 годов, нужно рассказать историю семьи Луговских с самого начала.

Мать Нины, Любовь Васильевна Самойлова, родилась в 1887 году в Малом Архангельске Курской губернии, в семье сельского учителя. Окончив Ливенскую гимназию, в 1909 году поступила на Высшие женские курсы в Москве и получила профессию педагога. С 1914 года преподавала математику в школе села Дедилово (Луговская слобода) Дедиловского уезда Московской губернии. Здесь она познакомилась с 29-летним Сергеем Федоровичем Рыбиным, активным членом партии эсеров, который в 1910-х годах вернулся на родину после многолетних полицейских преследований, тюрем и сибирских ссылок.

В 1914-м году они вступили в брак без официальной регистрации и 25 октября 1915 года в семье родилась двойня – девочки Ольга [1] В семье ее звали Ляля. и Евгения. В 1917 году они решили взять общую фамилию Луговских, выбрав ее по месту рождения Рыбина – Луговская слобода.

С началом Февральской революции Сергей Федорович активно включился в политическую деятельность, был избран членом Исполкома Всероссийского Совета КД [2] КД – крестьянских депутатов. , был избран в Предпарламент.

С победой Октябрьской революции на съезде Советов Северной области был избран в Областной комитет, на 2-м Всероссийском съезде Советов КД переизбран в Исполком, затем стал членом объединенного ВЦИК, исполнял также обязанности одного из редакторов газеты «Голос Трудового Крестьянства».

С конца ноября 1917 года [3] 19–28 ноября прошел учредительный съезд партии левых эсеров. стал активным членом партии левых эсеров, был делегирован левоэсеровской фракцией в ВСНХ [4] Всесоюзный Совет народного хозяйства. , а после 4-го съезда партии избран в члены ЦК. В конце 1918 года принимал участие в работе Экономического отдела при ЦК, был избран в президиум 2-го Совета партии; вел партийную работу в Ленинграде.

Весной 1918 года в связи с переездом правительства семья переехала в Москву и здесь 25 декабря 1918 года родилась младшая дочь Нина. В феврале 1919 года Сергей Федорович в числе других руководителей и активистов партии левых эсеров был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. После освобождения из-под стражи уехал с семьей в Сибирь, в Омский район, и вернулся в Москву лишь в 1922 году.

Сергей Федорович принадлежал к большинству членов ЦК партии, занявших лояльную позицию по отношению к большевикам и примкнувших к легалисткому крылу партии. Как экономист, активно поддержал политику перехода к НЭПу и вскоре принял участие в создании артели булочников «Вольность труда», основанной на кооперативно-синдикалистских принципах.

В апреле 1923 года артель по суду была закрыта, и Сергей Федорович с группой эсеров-единомышленников принял активное участие в открытии пекарни «Трудовая вольность», на базе которой к середине 20-х в Москве было открыто уже 40 пекарен [5] В них работало до 400 человек. , вошедших в артель «Муравейник», в которой Сергей Федорович был избран председателем правления. При артели работала бесплатная столовая, парикмахерская, школа, библиотека, театральный кружок, для участников которого в театрах покупались билеты в ложи, а также постоянно отчислялись деньги в поддержку политзаключенных в тюрьмах, лагерях и ссылках.

С сентября 1925 года, когда дочери подросли и пошли в школу, Любовь Васильевна стала работать счетоводом в артели «Муравейник», позднее там же стала библиотекарем и членом культкомиссии. В семье серьезно относились к воспитанию дочерей, которые занимались с преподавателями музыкой и живописью, спорт был также обязателен.

7 января 1929 года Сергей Федорович вместе с большой группой артельщиков был арестован и заключен в Бутырскую тюрьму. 9 марта 1929 года он был приговорен к 3 годам ссылки в Коми и отправлен в Усть-Сысольск. Любовь Васильевна была исключена из членов артели, как жена высланного, но позднее добилась по суду восстановления, после чего уволилась из артели по собственному желанию и поступила на работу в школу для взрослых при типографии «Рабочая Москва» заведующей учебной части с окладом в 100 руб.

Семья жила очень трудно: зарплаты Любови Васильевне не хватало, чтобы даже прокормить семью, да и выдавали ее с опозданиями; приходилось постоянно залезать в долги; брать ссуды в кассе взаимопомощи, занимать деньги у родных и знакомых. И хотя с августа 1930 года Сергей Федорович смог устроиться в Усть-Сысольске на работу, при всем желании он мог посылать семье лишь небольшие суммы – от 25 до 50 руб.

Все свободное от работы время Любовь Васильевна посвящала бесконечному поиску продуктов и очередям, чтобы отоварить талоны на продукты и как-то прокормить семью. С возмущением сообщала она мужу о том, что и сама, и позднее старшие дочери получили талоны по самой низкой категории:

«Мы, служащие, получили 4-ую категорию, учащиеся, дети служащих до 18 лет, тоже 4-ую, а учащиеся, дети рабочих, II категорию. Додумались молодцы, вероятно, пришли к научному заключению, что дети, родители которых несут умственный труд, нуждаются в уменьшенном питании по наследству».

С начала 30-х годов ухудшилось положение и с товарами первой необходимости, все выдавалось только по талонам: одежда, обувь, мануфактура, – причем, ежемесячные талоны отоваривались сначала для рабочих-ударников труда, потом для простых рабочих и только в последнюю очередь, если что-то оставалось, их могли получить служащие, у которых практически всегда талоны пропадали.

Большую часть писем Любови Васильевне к мужу занимает описание быта, бесконечных ежедневных проблем добывания продуктов и товаров, их возрастающей дороговизны. Приведем примеры:

«С питанием у нас сейчас дело плохо: нет мяса, нет масла, и решили заговеть на молоке, т‹ак› к‹ак› кружка уже поднялась до 50 коп‹еек›, масло по 10 руб‹лей›, тоже не покупаем, а мясо в этом месяце выдали только за 2 дня»; «Купили сегодня конины – цена доступная 1 руб‹ль› за кило. Завтра сделаем тушеное мясо. Дети протестуют: «Не будем есть». Ничего, с голоду поедят».

В январе 1931 года Любови Васильевне пришлось взять на дом договорную сдельную работу, чтобы расплатиться с долгами, о чем она писала в письмах мужу:

«Работаю по-прежнему много, иногда до помутнения мозгов»; «Мой добавочный заработок пойдет главным образом на покрытие долгов; на мое жалованье 175 р‹ублей› [6] В это время Любовь Васильевна работала завучем и также заменяла заболевшего бухгалтера, выдавая деньги. прожить трудно, невозможно просто».