Петр Вяземский - Переписка князя П.А.Вяземского с А.И.Тургеневым. 1824-1836

Спросите у Ив. Ив. Дмитриева, какой портрет ему нужен? Я бы постарался прислать, хотя возможность отправления и редко случается. Здесь беспрестанно выходят новые портреты: теперь в моде гантского депутата. Поздравьте вдовушку-невесту, если дело уже в шляпе, да, пожалуйста, пишите ко мне чаще. Если случай будет, то пришлю вам и продолжение процесса contre le «Constitutionnel» и другой contre le «Courrier», который, как полагают, не так легко отшутится. Я сдружился с адвокатами, подписался на их газету. Между ними есть возникающие таланты; но они дети в сравнении с английскими говорунами.

29-го марта. С.-Петербург.

Не думая еще ехать из Лондона, я получил от Шимановской для доставления в тебе письмо; до отъезда моего не мог отправить и взял с собою, но забыл в первые дни отправить его отсюда. Благодарю за твои три письма. Я все получил и на одно постараюсь отвечать при случае.

Карамзины едут в чужие краи, но как – еще неизвестно. Жуковский, вероятно, также поедет к водам. По моему мнению, это для него необходимо. Я останусь круглою сиротою в Петербурге. Две книги послал к тебе с Воейковым, сыном того, что живет в доме князя Долгорукова, игрока: справься! Прости, мой милый! У княгини целую ручки.

Ни другой день приезда моего сюда узнал я, что Сев[ерин] послал князю Вас[илию] 3000; о четвертой тысяче не слыхал. В Париже трудно найти денег; я нашел 4000 на приезд сюда, но и то с трудом, посредством одного приятеля, в которому писать теперь не должен и ответа не получу. Один князь Ник[олай] Гагарин с деньгами; напишите к нему, объяснив средства и срок платежа: иначе вряд ли даст. Я не решился к нему обратиться, хотя он и хотел за меня поручиться. Князь Василий Гагарин, кажется, не мотает, да и нельзя: ему не до мотовства. Я уговаривал его и меньше книг посылать тебе, и не дорогих; например, на что тебе описание Парижа в 18-ти томах? Если обстоятельства наши поправятся, то я со временем куплю у тебя эту книгу. Еще мысль: напишите к графине Бобринской. Повторяю: я писать не должен, хотя они и они все ожидают моих писем о своих. Из Парижа не успел ничего почти взять с собою, кроме того, что попалось в день отъезда в Palais-Royal. Оставил множество материалов там и в Лондоне. Но куда с ними? И здесь нашел библиотеку в подвале. Жаль мне себя! Путешествие могло сделать меня путным человеком. В первый раз вспомнил о себе и то думая о том, о котором еще и плакать не могу. Обнимаю нежно Жихарева. Письма, чай и деньги получил. Сюда вы не должны ездить. Простите, малые!

3-го мая. [Петербург]. № 1.

Письмо твое получил и отдал Карамзиным, которые также твое получили. Я писал уже к тебе чрез Жихарева, что Николай Михайлович едет на фрегате «Елена», который готов будет к 15-му мая или немного позже. Назначить времени отъезда нельзя; но им бы хотелось в конце мая или в начале июня, если тепло установится, и силы его несколько утвердятся. Но по сию пору он не подает большой надежды, чтобы так скоро силы его возвратились: какой-то род лихорадочки продолжается, и с кашлем выходит материя. Ему лучше с тех пор, как начал выезжать в карете, но в сем положении он не может еще пуститься в путь дальний, и Мюллер не говорит еще решительно, когда можно будет выехать из Петербурга. Май должен решить срок отъезда и самый отъезд, хотя Карамзины и не сомневаются в выезде и все продают, и все готовят. Не пишу к ним о моих сомнениях. Дети обрадовались твоему намерению провожать их, но Катерина Андреевна не сказала почти ни слова, когда я намекал ей об этом от себя, и думает, кажется, что тебе не надобно оставлять своих. Жуковский, так же, как и я, одобряет мысль твою, тем более, что им нужен бы был кто-нибудь в пути на всякий случай и кроме Тибо. Но этого без тебя решить нельзя. Приезжай сюда сам и реши. Приезжай, если можешь приехать, не расстраивая дел твоих. Сегодня переезжают они в Тавриду. Если Сергей мой не приедет, то ты можешь жить у меня; если приедет, то у них. Комнат во дворце множество. Здесь удобнее будет решить, можно ли тебе провожать их. На фрегате места довольно, и из Бордо он возвратится прямо сюда. Можно дать чувствовать другим (что и справедливо будет), что ты едешь для Карамзиных, как необходимый провожатый их. Все это устроится, когда здесь сам будешь. Жуковский уедет прежде. День отъезда его неизвестен. Сейчас иду к Штиглицу хлопотать об американском корабле для него. Завтра уведомлю, что. сделаю. О себе не говорю: я стараюсь поддерживать себя и забываться; но есть ночь и минуты, в которые невозможно рассеяние. Прости! О Сереже справься у Жихарева. Я не виноват, что он не получил бумаг Н[иколая]. Он переменил маршрут. Князь Ал[ексей] Щербатов давно уехал отсюда. Когда брат его приедет из Парижа, то скажи ему, что не отвечал потому, что не мог, а хлопотал по делам его.

3-го мая. [Петербург]. № 2,

Воспользовавшись светлым утром и телесною крепостью Николая Mиxaйлoвича, я говорил с ним о твоем желании провожать его. Он с удовольствием принял это. Мы рассуждали о средствах приступить к исполнению. Он думает, что ему надобно переговорить с капитаном корабля Епанчиным, который должен снестись с Моллером, а сей с государем. Опасается затруднения в последней инстанции; но я сказал Николаю Михайловичу, что надобно тебя предложить к поездке, как о необходимом провожатом для него и семейства. Эта мысль ему понравилась, и он исполнит ее. Катерина Андреевна также не противоречит. После того я виделся с чиновником Морского министерства, объяснил ему дело; он думает, что сам Моллер может разрешить твою поездку; обещал обо всем справиться и меня уведомить, а я письмо его покажу Николаю Михайловичу для убеждения. Во всяком случае тебе нужно объявить себя в газетах; но это можно будет сделать здесь, ибо только нужно полторы недели на публикацию. Прости! сегодня переедут в Тавриду, ибо погода хотя и свежая, но солнце блестит и греет.

На обороте: Его сиятельству Князю Петру Андреевичу Вяземскому. В Москве, в Чернышевом переулке, в собственном доме.

13-го мая. Утро. [Петербург].

Вчера получил письмо твое и читал его Карамзиным. Они с нетерпением тебя ожидают; да и я также и советую и прошу спешить, если это не расстроит снова твоего здоровья. Ты будешь жить у них во дворце, в большой комнате, с частию детей, окнами в сад. Пожалуйста, поспеши! И для меня здесь ты нужен будешь. Я получил и от Жуковского из Кронштадта несколько строк с завещанием; между прочим говорит и он: «Напиши от меня и от себя к Вяземскому, чтобы спешил в Петербург». Он вчера же, рано поутру, в девять часов, пустился из Кронштадта в открытое море. Калмык его, у меня служащий, провожал его глазами. Ветер был попутный. Провожая его на пароходе, я смотрел на него и на спасительное море с чувством неизъяснимым, но понятным. Не одного Жуковского вверил я ему.