Борис Костин - Генерал Георгий Шпак

Конечно, молодому человеку в двадцатилетнем возрасте с будущей женой определиться сложно. Тем более девушек вокруг десантников было много. Но в случае с Аллой сразу произошло иное – с первой встречи помимо приязни, которую внушает красивая, скромная и воспитанная девушка, я почувствовал к ней уважение. Это очень серьезный показатель подлинности отношений – чувство уважения к женщине с первых минут знакомства.

Разговор продолжает Алла Григорьевна.

Теперь, по прошествии многих лет совместной жизни трудно вспомнить, что я высмотрела в Георгии, что подсказывало мне мое девичье сердце и что советовали родители. Замечу, я на язык остра, как говорят в народе, «палец в рот не клади», и однажды «отбрила» Георгия: дескать, что там какая-то особая десантная жилка, вот летчики – это подлинное олицетворение интеллекта среди военных. Обиделся не на шутку. Стал что-то горячо доказывать, а потом круто развернулся и ушел. Я ему вослед: «Да куда ты от меня денешься!» Целых полтора года доказывали друг другу свои чувства молчанием. А вот что – до сих пор не пойму. Георгий первым прервал этот роковой круг и явился как снег на голову в село Барское Рязанской области, где я тогда, в 1968-м, работала учителем. Георгий к этому времени закончил училище и остался в Рязани по распределению в качестве командира взвода. Решение связать свои судьбы навсегда пришло мгновенно. Были забыты все ложные обиды и получено благословение родителей. Далее была скромная свадьба. С торжества того миновало 43 года.

Резюмирует Георгий Иванович.

Да, по характеру мы с Аллой разные. Но стержень один. У нее война и у меня война, как говорится, в рождении заложена. Воспитание, традиции. Плюс семья – и у Аллы крепкая, и у нас. Ну не могли мы не найти общего языка.

И самое главное – профессия. Потому что учитель и офицер – профессии один к одному. Только у учителя дети, у офицера солдаты, что дети малые…

В учебном курсантском взводе – тридцать человек, столько же в боевом взводе, в парашютно-десантной роте под сотню, в батальоне – несколько сотен.

Армейские острословы вовсе не случайно сравнивают десантника то с «кораблем пустыни», многожильным и выносливым верблюдом, то с редкостной новогодней елкой, сплошь и рядом увешанной огненными игрушками, и т. д. и т. п. В воинских уставах солдаты и офицеры именуются «личным составом». Острословы и здесь нашлись – и слово «личный» в их интерпретации зазвучало как «лишний». Что ж, даже в таком образчике юмора имеется доля истины. Не всякому офицеру удается проложить тропинку к сердцу солдата, убедить в необходимости преодоления трудностей во имя сбережения собственной жизни, стать образцом для подчиненных. Принцип «Делай как я!» навсегда стал доминирующим в жизни Георгия Шпака, в каких бы чинах он не пребывал.

И вновь слово Алле Григорьевне Шпак.

О том, что служба офицерская – не фунт изюма, а десантная тем более, я знаю не понаслышке. Как поется в известной песне: «Тоученья, то ранний подъем». Я провожала и ждала Георгия с тем тревожным ожиданием, с которым, возможно, молодые «рязанские мадонны» ждали возвращения с фронта своих родных и близких.

Меня не раз посещало странное чувство – в какой бы гарнизон нас не направляли: в Гайжюнай, в Боровуху, во Псков, два слова «боевая готовность» определяли не только десантную жизнь, но и семейное бытие, становясь тем мерилом, на котором проходит испытание супружеского и материнского долга.

…Я вынашивала под сердцем долгожданного ребенка и несказанно радовалась появлению его на свет Божий. Назвали мы сына Олегом. Когда Георгия перевели в Литву, Олегу был год с небольшим, а вскоре у нас родилась дочь Лена.

Вспоминает генерал Г. И. Шпак.

Сегодня в обществе в целом, а кое-где даже и среди выпускников военных училищ другие понятия и другой подход, чем был у нас. Сегодня главное получить квартиру, машину, дачу. Тогда мы об этом не думали. На первом месте стояли интересы службы и только потом служебный рост. Мечталось как можно быстрее получить новую должность, поступить в Академию. Спустя семь лет моей службы в училище сначала командиром взвода, затем роты курсантов, в руководстве училища приняли решение назначить меня преподавателем тактики. Одним словом, силой «отдали в педагоги». В тот момент я ясно увидел свою офицерскую будущность при таком развитии ситуации. Просто закончил бы военную карьеру майором, максимум подполковником. А ведь «плох тот солдат, который не мечтает стать генералом». А уж офицер тем более. И тогда я сел на поезд и поехал в Москву советоваться с друзьями, как поступить в этой ситуации, но уж никак не испрашивать себе хорошую должность. Тем более многие офицеры могли лишь мечтать о службе не в войсках, а в военном училище, и не в отдаленном гарнизоне, а в крупном и красивом городе, таком как Рязань, да и к тому времени у нас была хорошая двухкомнатная квартира (с горячей водой!) на Московском шоссе. Но мне хотелось попробовать себя в новом деле, в новой обстановке. Не стану лукавить: в голове моей тикали своего рода часы, отсчитывающие уходящие годы. В Академию принимали только до 32 лет, а мне к тому времени было 29. Пришел в отдел кадров ВДВ: «Помогите мне, пожалуйста, я хочу быть в войсках!». Прошел месяц – звонок. Есть должность командира батальона курсантов в учебной дивизии по подготовке специалистов и сержантов. Я даже ушам не поверил. Сразу комбат! Ни секунды не раздумывая, согласился. Это было в сентябре, в октябре я уехал в Литву, в Гайжюнай, в 44 учебную воздушно-десантную дивизию. Получил 2-й батальон 226 учебного парашютно-десантного полка.

На новом месте службы поначалу пришлось столкнуться с тем, что принято называть «офицерской ревностью». Некоторые из «войсковиков» на первом этапе отнеслись к «курсантскому комбату» настороженно. Тем более, что я, капитан, занимал подполковничью должность, а, например, мой начальник штаба был уже в звании майора и, надо полагать, сам метил в комбаты. Давно ждал эту должность, но не получил. Первое время, не скрою, были и пресловутые «палки в колеса», много чего еще, но потом я несколько раз с ним переговорил и, думается, сумел убедить его в том, что с капитаном из Рязанского училища лишний раз ругаться не по делу не стоит.

Главной обязанностью командира батальона было так организовать жизнь и боевую учебу подразделения, чтобы по окончании курса подготовки в войска пришли отлично подготовленные сержанты и специалисты. Раз в полгода экзамен твоего курса или «периода», так это у нас называлось.

Экзамен подготовленных тобою за полгода солдат и сержантов – экзамен для тебя самого. Постоянно проверяли нас полковые, дивизионные командиры. На выпуске оценивались окончательные результаты. Вся эта система была четко отлажена, и если ты не давал результата в виде классных специалистов, тебя оттуда, грубо говоря, вышвыривали. По каждым дисциплинам назначалась комиссия дивизионная или полковая, и она сравнивала батальоны. Всего в дивизии их было девять. Особое внимание обращалось на физическую, огневую подготовку, вождение машин и так далее.