Н. Любимова-Коганская - Бог любит меня. Воспоминания

С этого дня любовь начала расти гигантскими шагами, но чтобы любовь была полной, Марк решил привить мне ещё любовь к физике, чтобы нас уже ничто не разделяло. Мы читали журналы со статьями по физике. Знакомились с проблемами физики. Тогда ядро ещё не было расщеплено, и мы устраивали диспуты с рассуждениями, пойдут ли учёные на разрушение ядра, если это вызовет цепную реакцию. Марк твёрдо говорил, что пойдут. «Но, Марк, может погибнуть планета», – возражала я. Марк убеждённо говорил: «Пойдут, учёные найдут условия безопасного расщепления ядра». Мы читали одни и те же книги. Сперва Марк, потом я. А затем устраивали между собой диспуты. Иногда я что-то не понимала, и он мне разъяснял, а иногда бывало и так, что он, читая, что-то не замечал, упускал. Когда я говорила о предъядерном барьере или о других его упущениях, он называл себя разными словами: «Дурак, как же я этого не заметил» – и называл меня «милая моя ученица». Смерть Резерфорда (1937 г.) была нашим общим горем, а работы Милликена, Дирака и Гейзенберга вызывали наш восторг. Сколько ночных часов мы бороздили глазами Вселенную и сколько, сколько своих гипотез выстраивали о дальнейшей научной судьбе. Полёты в космос тогда были несбыточной фантастикой. Как сейчас я знаю, работы уже велись, но были засекречены… Наша любовь была полна чувствами и одинаковыми взглядами на научное будущее… Бывало, Марк жаловался, что в школе задачи были тяжёлые. Он говорил: «Никто не мог решить». Я брала, только просила, что буду решать дома. И, как правило, приносила назавтра решённые задачи, что приводило Марка в восторг.

Время шло, подходил август, Марк должен был ехать в Ленинград сдавать экзамены в институт. Чёрные мысли лезли мне в голову: как я буду жить без него? И этот день наступил… Вечером мы распрощались, чтобы не встречаться на вокзале, где будут его родители и школьные друзья. С утра я ушла из дома. Пошла в Донэнерго, где работала, библиотекаршей моя техникумовская однокашница. Из окна библиотеки дорога к вокзалу была видна как на ладони. Я видела Марка с мамой, идущих на вокзал, потом его товарищей по десятилетке. Потом вдруг один Марк быстро шёл обратно зачем-то, а все оставались на вокзале, потом он обратно шёл на вокзал. А затем звонки, свисток паровоза – и Марк уехал.

С вокзала пошли его мама и товарищи. А у меня лились слёзы. Мне казалось, что я больше никогда, никогда его не увижу. Но я сказала себе – я буду учиться в том городе, где будет он. Для этого надо было как-то обеспечить свою подготовку в институт. Я боялась, что самостоятельно не смогу подготовиться к сдаче экзаменов в свете новых требований. В рабочий перерыв я пошла в горный техникум, кое о чём расспросить. Он находился очень близко от треста, где я работала. У входа я встретила свою подругу детства, Полю Климову, которую давно не видела. В руках она держала какие-то документы.

– Что здесь делаешь? – удивилась она.

– Да вот, хочу узнать, нет ли здесь подготовительного отделения для поступления в институт.

– Натка, сделай, как я. Поступай на четвёртый курс рабфака. Он сейчас называется средней вечерней школой и соответствует десятому классу. Он дневной, а остальные вечерние, и там повторяют весь учебный курс, необходимый для сдачи экзаменов в вуз. (Не весь, как выяснилось потом.) Что тебе ещё надо? Вот я еду уже поступать в Ростовский университет…

Я очень обрадовалась появившейся возможности и стала искать своего товарища по семилетке – Костю Протасова, нашего донбасского поэта, который вынужден был уйти из пятого класса семилетки, чтобы поступить учеником на завод и кормить свою старенькую мать. Отец его умер, мать больная и не имела ни какой специальности. Он был передовой парень и сочетал работу с учёбой на рабфаке… Костя сказал, что окончил три курса и на четвёртом решил не учиться. Он после работы ходил в литературный кружок и хотел поступить в литературный институт. А я ему: «С тремя курсами рабфака ты не поступишь в литературный». И всё-таки уговорила его продолжить учёбу. Мы договорились пойти вместе завтра в учебную часть рабфака.

Назавтра мы стояли перед заведующим учебной частью – Евгением Ивановичем Фантазом. Он вначале расспросил Костю, которого вспомнил по прошлым годам учёбы, потом меня. Видно, мои ответы ему не очень понравились, и он сказал Косте: «Вы можете приходить прямо на четвёртый курс, а вам (мне) – придётся сдавать экзамены для поступления в наш рабфак». Дело осложнилось, но я вытащила учебники и села за подготовку.

Вскоре надо было сдавать экзамены по русскому языку. Предлагалось написать сочинение, по которому можно было бы установить знание литературы и русского языка. Я очень боялась этого экзамена: в техникуме мало преподавали русский. Больше было часов по украинскому языку. Мои знания русского – это семилетка да почерпнутое из чтения художественных книг. Работа по сочинению называлась «Кому живётся весело, вольготно на Руси?». Я написала уже полстраницы, когда ко мне подошёл Фантаз. Поглядев моё сочинение, он сказал: «Надо написать сперва слово „Тема“, а потом с большой буквы название темы». В дальнейшем он ещё несколько раз подходил ко мне и каждый раз указывал на ошибки, которые я тут же исправляла. Написала я сочинение, но настроение было скверным, мой русский хромал на обе ноги…

Следующим предметом была математика. Экзамен был вечером. В аудитории было три группы парт. Первая группа была полностью заполнена экзаменуемыми. Вторая – наполовину. В третьей группе сидели три человека. Двое на первой парте, и я на последней. Экзамен состоял из одной задачи и примера. Пример арифметический не очень сложный, но в несколько этажей. Я сделала пример и задачу тоже решила, но не могла выразить значения тригонометрическими функциями, связанными с углами. Темнело, лампочка не зажигалась. Фантаз сказал: «Перейдём в соседнюю аудиторию». Я обрадовалась, может, подсмотрю формулы… Однако Фантаз сперва отправил первую партию с первой группы парт, начиная с последней парты и кончая первой. Так же он поступил со второй партией со средней группы парт, я решила, что вначале он отправит меня, а потом последним парня из нашей группы, и очень обрадовалась. Но каково мне было, когда парня с первой парты он отправил раньше меня. Мы остались один на один с ним. Помедлив, он сказал: «Теперь идите вы». Как я подсмотрю, если он пойдёт за мной?.. Когда я проходила мимо него, он меня остановил и спросил, как у меня дела. Я ему откровенно сказала о своём затруднении. Он тут же показал мне все ответы, и я, войдя в соседнюю аудиторию, быстро записала ответы, сдала работу и ушла домой. Через день была физика, но всё прошло нормально. Преподаватель физики задавал мне очень простые вопросы, что показалось мне подозрительным. Последний предмет, политграмота, должен был быть в субботу. Когда я подошла к экзаменационной аудитории, увидела объявление, что экзамен переносится на понедельник. А я-то думала, что сегодня избавлюсь от этих испытаний. Вдруг слышу: