Людмила Агутина - Леонид Агутин. Авторизованная биография

– Посмотри, ну пожалуйста.

А я ему:

– Скоро урок начнется, – и буквально тащу за руку.

А если утром, открыв глаза, я видела сквозь морозные узоры на окнах, что на улице белым-бело, и красота такая, что глаз не оторвешь, то уже знала, что в этот день придется выходить из дома еще раньше: наверняка Лёня будет останавливаться каждую минуту и любоваться чудом, которое сотворила природа.

Когда я рассказывала об этом нашей бабуле, она меня успокаивала:

– Ты, конечно, по возможности поторапливай Лёню, но не сдерживай его эмоций. Я думаю, что, какую бы профессию он себе ни выбрал, Лёня обязательно будет творческим человеком. А сейчас пусть подмечает, радуется всему красивому, что видит вокруг. Это накопится, а потом выльется во что-нибудь хорошее, поможет ему писать рассказы, стихи и сочинять музыку.

Бабуля оказалась права.

Самый тяжелый год – первый год учебы сразу в двух школах – подходил к концу. Мы уже втянулись в рабочий ритм, и мне нравилось, что сын загружен и постоянно занят делом.

Вот только с папой Лёня виделся редко – концертная деятельность и особенно гастроли отца оставляли мало времени для общения. Я радовалась, когда моим мужчинам удавалось побыть вместе. Эти их свидания – вылазки на природу, в музей или в кино наполняли сына счастьем. И уж настоящим подарком для него становился день, когда папа забирал его из музыкальной школы. Ведь они столько могли переговорить по дороге домой, взявшись за руки…

Лёня потом часто рассказывал об этом, вспоминая о встречах с отцом до мельчайших подробностей.

Однажды весенним вечером (кажется, в мае) после занятий по сольфеджио Лёню должен был забрать папа, так как я выступала с докладом на учительской конференции. Сын в ожидании встречи находился в приподнятом настроении. Из школы он выбежал первым, чтобы скорее увидеть отца. Но ни в коридоре, ни около школы его не было.

– Папа просто задерживается, – успокоил себя Лёнька и остался ждать, отказавшись идти с другими родителями, хотя его уговаривали, обещая проводить до дома.

– Папа обязательно за мной придет, – твердо стоял на своем Лёня.

Он остался на улице совсем один. Быстро наступали сумерки, становилось страшновато. Надежды на то, что отец все-таки появится, уже не оставалось, и Лёня решил идти сам.

Никогда еще ему одному не приходилось переходить такую улицу, как Профсоюзная, – с огромным потоком машин. Но сын не растерялся – пристроился к пешеходам и пошел с ними. Первое препятствие преодолел благополучно.

Теперь надо было пройти улицу Генерала Антонова длиною в три квартала, пустынную, с двумя подслеповатыми фонарями. Тут-то Лёнька и пожалел, что не согласился идти со всеми. Но что было толку жалеть? И он пошел прямо по проезжей части, ускоряя темп – дорога шла под гору, да и страх подгонял. Не заметил, как пересек улицу Введенского, миновал почту, свернул к торговому центру и вот прямо перед ним, всего в ста метрах, внезапно возникла громадина его дома, сверкавшая зажженными окнами. Лёня побежал…

Дверь квартиры была заперта. На звонок никто не отвечал. Им овладело тоскливое чувство одиночества. Сын позвонил соседям.

– Тетя Галя, – прямо с порога спросил он сквозь слезы, – а мама не будет меня ругать, что я пришел один?

– Что ты, Лёнечка, главное – ты пришел. Мама звонила, волнуется. Она будет рада. Раздевайся, замерз-то как, – тормошила его тетя Галя, помогая расстегивать пуговицы легкого пальто.

После сытного ужина, прихлебывая горячий чай, Лёня рассказывал, что произошло.

– Но вы не думайте, – закончил он, – я только немножко испугался.

Вошел дядя Боря:

– А, пропащая душа! Я его ищу около музыкалки, а он чаи гоняет, – радуясь, что видит Лёньку, пошутил он.

Оказывается, муж позвонил Борису на работу и попросил забрать Лёню из музыкальной школы – сам он никак не успевал. Но дядя Боря тоже не успел…

Когда мы вернулись, сын уже крепко спал. Папа осторожно перенес его спящего в нашу квартиру и уложил в кровать.

Наконец, учебный год закончился. Наступило лето – время отпусков и школьных каникул. Путевки нам тогда взять не удалось, и мы решили опять ехать отдыхать «дикарями», теперь уже в Сухуми – у наших друзей там были знакомые.

Накануне отъезда мне попалась интересная статья в газете. В ней шла речь о тринадцатилетнем мальчике – студенте первого курса института. Он не был вундеркиндом. Просто родители занимались с ним каждый день, даже в выходные, в каникулы и летом. Всего по одному часу, но постоянно, и мальчик, таким образом, непрерывно развивался. На меня эта статья произвела колоссальное впечатление.

Конечно, я понимала, что в тринадцать лет мой сын студентом не станет, но хорошо, если он не забудет то, что знает. Поэтому в чемодан, кроме вещей, были уложены все учебники, тетрадки, ноты… С таким багажом мы и отправились на Черное море.

Как обычно, южные хозяева сдавали всю полезную площадь, включая и подсобные постройки во дворе.

Приезжего народу набралось много, а об удобствах и говорить не приходилось.

Но мы устроились относительно неплохо. Нас ожидала малюсенькая комната в доме – все-таки помогла протекция. Отдыхающие быстро перезнакомились, но более тесного сближения в этих условиях, наверное, не бывает: каждая семья живет обособленно, целыми днями пропадая на море и возвращаясь в свой угол лишь на ночлег.

После утомительной дороги в машине мы три дня беззаботно отдыхали. Купались в прозрачной зеленой солоноватой воде, валялись на горячем песке, подставляя себя со всех сторон жаркому солнцу, любовались голубым бездонным небом, которое потом превращалось в громадный черный шатер с россыпью ярких звезд. Тишину южного вечера нарушали стрекот цикад и шумное дыхание моря. Окружающая атмосфера завораживала, а в Лёнькином воображении возникали, наверное, свои мелодии… Так продолжалось три дня нашего отдыха, а с четвертого я решила начать занятия.

– Напишешь упражнение – пойдем на море, – сказала я без всякой дипломатии.

Все, кто жил в доме, удивленно посмотрели на меня. За это время они успели полюбить Лёньку и не могли себе представить, как этот подвижный и общительный ребенок будет сидеть над тетрадкой. Летом! У моря! Думаю, что он сам рассуждал так же…

А вот его приятелю Диме, еще одному второкласснику, который отдыхал там же, где и мы, эта идея даже понравилась. Мальчик был по характеру полная противоположность Лёне: ходил серьезный, ни с кем не разговаривал.