Эндрю Ллойд Уэббер - Снимая маску. Автобиография короля мюзиклов Эндрю Ллойд Уэббера

Демо-запись была сделана с басом, ударными и очень дряхлым пианистом при участии нескольких сессионных музыкантов и нас с Тимом, исполняющих недостающие партии. Наш доисторический пианист играл только в одном стиле – страйде. Даже баллады в его исполнении походили на кантри. А наш звукорежиссер был, по всей видимости, в полном восторге от новой эхо-машины. Так что демка была далека от нормального звучания. Казалось, что ее записывали глубокой ночью на Пенсильванском вокзале. Тем не менее теперь. Теперь я мог убаюкивать своих друзей первой собственной пластинкой. Безусловно Вест-Энд уже замаячил на горизонте.

Лето 1965 года не было целиком поглощено «Такими, как мы». Вместе с школьными друзьями я путешествовал по Италии и много времени проводил у Ви и Джорджем. Именно тогда я как следует познакомился с другом Ви – кинорежиссером Ронни Нимом. Ронни только что снял Джуди Гарленд в фильме «Я могла бы продолжать петь». Точно так же называлась и главная песня. У нее были не очень удачные слова: «till the cows come home» («после дождичка в четверг» или, буквально, «пока коровы не вернутся домой»). В результате чего в передаче «That Was The Week That Was» показали пародию, в которой исполнительницу атакует стадо диких коров. У меня хватило наглости сыграть Ронни композицию, которую я хотел послать ему во время съемок фильма, но был остановлен Ви. Он сказал, что она звучит немного «академично». Впоследствии она превратилась в песню «I Don’t Know How to Love Him».

Ронни работал оператором у Дэвида Лина на таких классических фильмах как «Большие Надежды». Я был в восторге, когда он рассказал мне, как во время одной из сцен фильма «Я могла бы продолжать петь» Джуди Гарленд без предупреждения отклонилась от сценария и выдала невероятно эмоциональный личный монолог. Ронни испугался, что оператор перестанет снимать этот непредвиденный шедевр, поэтому сам встал на его место.Он взял крупный план, а потом постепенно стал отдалятся, дав Гарленд знак, чтобы она продолжала монолог, глядя прямо в отдаляющийся объектив. Он снял фирменный эпизод Гарленд в достаточно проходном фильме.

Тем же летом я познакомился с родителями Тима. Я только что провалил экзамен по вождению, так что Тим был за рулем родительского довоенного «Остина». Мы ехали в их перестроенный фермерский дом неподалеку от Хэтфилда, примерно в 20 милях к северу от Лондона. Джоан и Хью были очень милыми и задавали мне множество вопросов о моей семье и планах на будущее. Они спрашивали об Оксфорде и я, возможно ошибочно, подумал, что они специально так интересовались университетом в присутствии Тима. Я, конечно же, не рассказал им о роли кота в моих академических успехах.

Есть песни, о которых вы живо помните, когда и где первый раз услышали. Песню Ричарда Роджерса «Something Good» я впервые услышал дома у Джона Гудбоди, одноклассника с говорящей фамилией [7] Goodbody – дословно «Хорошая форма». – он был чемпионом Великобритании по тяжелой атлетике среди юниоров, не самое очевидное достижение для вестминстерского подопечного. Тогда Джон был стажером, но со временем сделал карьеру в газете и стал авторитетным спортивным обозревателем в London Times. Он разделял мою любовь к дуэту The Everly Brothers, и именно в доме его родителей на севере Лондона я появился одним субботним вечером с только что купленной, нераспечатанной пластинкой с песнями из фильма «Звуки музыки». Друзья Джона были немного старше меня, но намного циничнее. Так что они разделяли мнение New York Times, что «Звуки музыки» – «романтическая бессмыслица и сентиментализм».

Не знаю, заметили ли они, что я стал холоднее австрийского лыжного склона во время первого прослушивания изумительной увертюры. Восхитительная модуляция в конце песни «My Favorite Things» стала одним из самых узнаваемых и гениальных произведений Ричарда Роджерса. И она была новой! До этого Роджерс почти пять лет не менял ее. «Something Good» вобрала в себя все лучшее, что было у Роджерса: тритон, как в его «Bali Hai» [8] Тритон – это музыкальный интервал, состоящий из трех соседних целых тонов. , полутон с ударением на слово «Hai». Я так же живо помню первое прослушивание этой мелодии, как знакомство с альбомом «Sgt. Pepper».

ВРЕМЯ НЕИЗБЕЖНО ПРИБЛИЖАЛОСЬ К ОКТЯБРЮ и моему первому семестру в Оксфорде. Но мои переживания по поводу этой устрашающей перспективы были забыты на фоне очередной маминой домашней драмы. На этот раз она ворвалась ко мне в комнату в четыре часа утра со словами, что с Джоном Лиллом случилось нечто ужасное, и что она чувствует его боль. Позже выяснилось, что он упал со своего мопеда.Возможно, что-то было в маминых разговорах о ее телепатических способностях или, боже упаси, Джон позвонил ей после аварии, а я этого не слышал, потому что спал. Я склонен верить первой версии, потому что мама была богата на ментальные связи. У этого оригинального происшествия было два последствия: я решил, что мне срочно пора покинуть Харрингтон-роуд, а Оксфорд – достаточно неплохой выход; моя мама решила, что Джону Лиллу необходимо переселиться на Харрингтон-роуд, потому что жизнь в Лейтоне подвергает его слишком многим опасностям.

Впрочем, именно Джон одним холодным октябрьским вечером отвез меня в Оксфорд, чтобы я начал свой первый семестр в Колледже Магдалины. Это было одно из тех путешествий, когда хочется, чтобы расстояние между деревнями было чуть больше. Мне сказали, что разумнее всего будет приехать пораньше и заранее узнать, есть ли свободная комната в «Новом Здании». Мне повезло. Однако я был не готов к тому, что меня ожидало. После Харрингтон-роуд моя комната была не просто комнатой. Сейчас ее можно было бы описать как президентский люкс в загородной гостинице: несколько потрепанная, но, как вы уже поняли, я никогда не говорил «нет» увядшему величию.

Новое Здание было построено в 1733 году и, несмотря на то что я был поклонником викторианской готики, у меня не было предубеждений перед массивной, обшитой панелями, гостиной, спальней, кухней и ванной, окна которых выходили на знаменитый луг – дом оленей и Snake’s-head Fritillary [9] Рябчик шахматный, растение. (редкого цветка, не хеви-метал группы). Только один минус. Там было достаточно холодно. И не было фортепиано.

За несколько недель до того, как отправиться в колледж, я обсуждал с Десмондом идею поставить наше шоу с одним из Драматических обществ Оксфорда. OUDS (Oxford University Dramatic Society) было основным. Еще существовала the Experimental Theatre Company или ETC. Для семнадцатилетнего первокурсника это была чрезвычайно самонадеянная мысль. Оба общества были хорошо известны в театральных кругах и часто гастролировали за пределами Оксфорда, иногда даже выступали за границей. Десмонд был достаточно сведущим в таких вопросах, но он не осадил мой пыл. Так что я арендовал дребезжащее пианино, тем более, никто в колледже не высказался против. И написал президентам этих двух драматических обществ.Письма, как я помню, получились довольно подобострастными, но с легким намеком на то, что я – будущая легенда Вест-Энда, и им лучше встретиться со мной, пока еще есть такая возможность.