Марк Ванхунакер - В полете. Мир глазами пилота

Я привык мерить страны временем полета. Помню, как удивился, поняв, что на Алжир требуется не менее двух часов. Тогда я попросту не знал, что это самая большая страна в Африке. Таким же сюрпризом – по дороге в Японию – стала для меня Норвегия. Я был убежден, что север Европы занят исключительно государствами-крохами, но чтобы пересечь страну фьордов, тоже понадобились целых два часа. Францию я обычно пролетаю примерно за час, как Техас или Монтану. Бельгия с хорошим попутным ветром – это четвертьчасовая страна. Россия – семичасовая. О ней проще сказать: страна на весь день или на всю ночь.

Я часто летаю над маленьким, продуваемом ветрами островом Гельголанд, что в Северном море. Он знаком многим пилотам, потому что на нем расположен важный радиомаяк. Когда-то Британия отдала Гельголанд кайзеровской Германии взамен на Занзибар. Пилоты с такой же легкостью разменивают страны, города и континенты. Я могу махнуться с коллегой Йоханнесбургом в понедельник на Лос-Анджелес в пятницу или Лагосом на Кувейт. Некоторым экипажам комфортнее летать в определенном направлении – и они меняются с коллегами, чтобы подобрать себе правильный вектор. Я лично предпочитаю двигаться с запада на восток, хотя, признаться, иногда сам себе удивляюсь, когда начинаю рассуждать, какие направления полета люблю, а какие – не люблю, будто овсяные хлопья на завтрак выбираю.

Я могу обедать с моим бортинженером в бельгийском ресторане в Пекине, и он попросит меня порекомендовать ему место с хорошей тайской кухней в Сан-Франциско или будет расспрашивать о новом кафе в Йоханнесбурге, о котором слышал по пути в Сидней. Города и страны перемешаны в нашей памяти. В эпоху глобализации летчики и бортпроводники знают земной шар, может, и не как свою квартиру, но как родной город точно. Как-то меня спросили, где в Шанхае можно приятно позавтракать. Ничего конкретного мне на ум почему-то не приходило, и лишь несколько мгновений спустя я сообразил, что никогда не бывал в Шанхае.

Пусть пилоту случается теряться во времени и в пространстве, пусть управление самолетом – дело зачастую одинокое, но благодаря своей профессии я поддерживаю старые связи. Многих своих школьных и университетских приятелей мне удается навещать только потому, что я регулярно совершаю рейсы в те отдаленные места, где они проживают сейчас. Летая по Европе, я мог видеться со своими бельгийскими и шведскими родственниками сколько душе угодно. Я заново открыл огромную часть своего фамильного древа. В Стокгольме мне приходилось бывать так часто, что мое незнание шведского начало удивлять меня самого.

Много лет подряд по меньшей мере раз в месяц я летал в Париж. Как-то, направляясь в музей Родена и проходя по улице де Варенн, я вдруг вспомнил, что где-то здесь жила моя мама, когда училась в университете. Она рассказывала мне, как в день убийства Кеннеди парижане, услышав ее акцент, подходили выразить соболезнования. Тогда она упоминала название улицы, где был ее дом. Я позвонил в Массачусетс, оторвал маму от завтрака, напомнил эту историю. Даже по телефону можно было слышать, как она улыбается. «Да. Я жила на де Варенн», – сказала она. Я сфотографировал и ее бывший дом, и саму улицу со всех возможных ракурсов и все снимки отправил ей.

Как-то в детстве я познакомился по переписке с мальчиком из Австралии, и мы стали посылать друг другу аэрограммы. Наша заочная дружба длилась почти двадцать пять лет, вплоть до того дня, как я получил предписание вылететь на почтовом самолете в Австралию. Мы отправились из Сингапура и через Индонезию и австралийские пустоши добрались наконец до Сиднея. Там я хорошенько выспался, выпил огромную чашку кофе – и впервые увидел своего приятеля во плоти, в баре недалеко от Оперного театра. Австралия всегда была и навсегда останется для меня далеким «тридевятым царством». Но один раз, благодаря путевому листу с напечатанными на нем тремя буквами СИД, – сам бы я никогда не проделал такое путешествие, – все же получилось перекинуть через полпланеты волшебный мост и встретить на другом его конце старого друга.

Типичное авиационное ощущение – ты можешь очутиться где угодно! – становится особенно острым у резервных пилотов. Иногда приходится дежурить в аэропорту, но чаще всего ты сидишь дома и ждешь звонка. Если у кого-то из пилотов возникают проблемы: заболел, не с кем оставить ребенка или просто машина сломалась – вызывают «резервиста». Иногда, когда я приезжаю в аэропорт, пассажиры уже давно сидят на своих местах, самолет заправлен, багаж загружен и стюардессы машут мне рукой, одновременно приветствуя и показывая на последний незадраенный люк, ждущий только меня.

Когда я работаю в резерве, в моем чемоданчике можно найти все, от зимней шапки до плавок. В резерве я абсолютно всепогоден. Мне в любой момент могут позвонить и сообщить, что я лечу в Бангкок, в Бостон или в Бангалор, – и я просто подхватываю чемоданчик и выхожу из дома.

Иногда я думаю, что чем больше ваше желание повидать мир, тем вернее вам понравится быть пилотом, даже если сам полет вас не очень захватывает. В своем сонете, посвященном Виктору Гюго, Альфред де Мюссе писал, что, «пока не кончим путь земной», мы должны любить очень многое, чтобы в конце понять, что же мы любим больше всего.

Де Мюссе перечисляет в своем стихотворении достойные любви предметы. Среди них – «плеск морей» и «лазурь небес» 4 4 Пер. Н. Позднякова. . Вряд ли найдется на свете пилот, который не согласился бы здесь с поэтом. Но летчики любят и все то, что встречается человеку на «земном пути» в буквальном смысле слова. Устройство мотоцикла, опера, градостроение, кайтсерфинг, скалолазание, иностранные языки – все это и многое другое можно при желании изучать в перерывах между дальнемагистральными рейсами. Даже если после посадки вы проспите полдня, до возвращения домой у вас все равно останутся еще целые сутки, а то и двое суток. Во многих крупных городах – в Бангкоке, Мехико, Токио – есть экспресс-курсы кулинарного искусства. Они пользуются огромной популярностью у пилотов и бортпроводников – это отличная возможность приобщиться к местной кухне, и в кои-то веки поесть не ресторанно-гостинично-самолетные кушанья, а то, что приготовил собственными руками. Иногда, записавшись на такие курсы, обнаруживаешь, что вся группа состоит из сотрудников какой-нибудь авиакомпании, которых воздушные путешествия неожиданно свели вместе в дальних краях за общим столом.

Многие мои коллеги в часы досуга тянутся к природе. Я знал пилотов, которые в каждом городе, где мы приземлялись, непременно шли в ботанический сад или отправлялись фотографировать рассвет (когда летаешь из одного часового пояса в другой, рассветов видишь предостаточно). Если вы любите животных, профессия летчика позволит вам увидеть панд, слонов и даже китов в их естественной среде обитания, наблюдать за миграцией перелетных птиц, следуя вместе с ними с континента на континент. А если интересуетесь растениями, сможете посидеть в тени почти всех самых высоких деревьев мира.