Коллектив авторов - Преподавание истории в России и политика. Материалы круглого стола

И вот цитаты из выступлений нового политического лидера страны. Это уже принципиально иная интерпретация национальной истории. «В России, – говорит президент, – на протяжении веков господствовал культ государства и мнимой мудрости административного аппарата, а отдельный человек с его правами и свободами, личными интересами и проблемами воспринимался в лучшем случае как средство, а в худшем – как помеха для укрепления государственного могущества. Поэтому принятие в 1993 г. основного закона, провозгласившего высшей ценностью человека его жизнь, его права и собственность, стало беспрецедентным событием в истории российской нации». И далее: «Вместо прошлой построим настоящую Россию, современную, устремленную в будущее молодую нацию, которая займет достойные позиции в мировом разделении труда».

Произошла, очевидно, некоторая инверсия восприятия на уровне руководства государства национального прошлого. И разобраться в этой инверсии и ее последствиях мы попытаемся далее.

Национальная идея есть представление о прошлом, настоявшем и будущем. В этом смысле идеология не может обойтись без истории, представления о прошлом. Эти представления даже находят свое отражение в конституциях различных стран мира. Взгляд на историю возведен на уровень основного закона. Так, Конституция Словакии апеллирует к наследию Кирилла и Мефодия, «завету Великой Моравии». В Конституции Хорватии содержится развернутый перечень всех исторических форм хорватской государственности, есть в ней и понятие «Отечественной войны», подразумевающее национальный конфликт на пост-югославском пространстве. Исторические проекции содержатся и в Конституции Турции. Довольно подробно для правового документа представлена историческая канва построения социализма в Конституции Китая. Тот же подход был реализован в Советской Конституции. История, таким образом, выводится на уровень основного закона.

Определенные исторические пробросы содержатся и в современной Конституции Российской Федерации. В частности, обращает на себя внимание следующая конституционная выдержка: «возрождая суверенную государственность России». Такая фраза подразумевает, что до принятия новой конституции прежняя советская модель государственности была несуверенной, и отрицается тем самым факт исторической преемственности РФ по отношению к СССР. Фраза, несмотря на свою кажущуюся тривиальность, оказывается при ее анализе смысловым образом довольно нагружена.

Вместе с тем предпринятый анализ различных учебников истории показывает, что и без идеологии не может существовать история. В данном случае в качестве примера целесообразно сослаться на концепцию развития системы национального образования в Японии. Задачи исторического образования определяются в ней установкой «ковать патриотизм, объединять в одно целое народ и императора с его политикой, чтобы учащиеся знали какие этапы развития прошла страна, чтобы они понимали какое это преимущество быть японцем».

Посмотрим теперь характер ценностного содержания учебной исторической литературы за рубежом. Достаточно обратиться к учебникам истории в США. Реализуемая в них модель – это героическая версия развития американской нации. Факты, которые могли бы бросить тень на историю США, в ней тривиально отсутствуют. В американских учебниках нельзя прочитать:

– что отцы-основатели США почти все были рабовладельцами;

– что Авраам Линкольн, несмотря на позиционирование в качестве борца с рабовладельческим строем, заявлял о расовом превосходстве белого человека над черным;

– что Франклин Рузвельт в значительной степени спровоцировали Перл Харбор;

– что американские банкиры финансировали национал-социалистов;

– что проживающие на Тихоокеанском побережье США японцы подверглись во время Второй мировой войны массовой депортации.

Бывают, конечно, экспериментальные учебники, но это прецедентные случаи, не представляющие общей трафаретной схемы изложения американской истории.

Идеологичными были всегда и учебники по истории России. Идеологичными – мы выдвигаем такой тезис – они остаются и теперь. Другое дело, какая это идеология? Что она собой представляет, можно понять по приводимому перечню названий разделов в ряде современных российских учебников истории:

– «Поиски обретения свободы»;

– «Крестьянство на Голгофе»;

– «Партийный диктат и культура»;

– «Партия – ядро тоталитарной системы»;

– «Промышленная модернизация в тоталитарном исполнении»;

– «Крах плановой экономики»;

– «Мировая революция и мировая война»;

– «Советско-германский сговор»;

– «Советская тюрьма народов».

Список можно продолжить. Идеологический компонент здесь обнаруживается со всей очевидностью. Это идеология либерализма.

Но в чем принципиальное отличие идеологических ориентиров российских учебников истории от американских или от японских? Везде в тех странах, которые мы анализировали, учебная историческая литература направлена на сакрализацию прошлого, на ее героизацию, акцентировку на светлых страницах, великих свершениях. То, что преподносится в учебниках у нас – это демонизация истории. Если называть вещи своими именами, это оплевывание собственного национального прошлого.

Но удивительно, что народ навязываемой либеральной версии истории не принял. Сложилось две антагонизменные модели национальной рефлексии прошлого – официально-учебная и народная.

Рассмотрим для иллюстрации сложившейся ситуации результаты резонансного телепроекта «Имя России» (рис. 1). Долгое время в рейтинге национальных героев лидировал, как известно, И. Сталин. И даже в итоговом деформированном виде в список 12 первых мест вошли и Сталин, и Ленин, и Иван Грозный – фигуры, традиционно дезавуируемые в либеральной историографии. Проект стал своеобразным индикатором нового национального раскола.

Рис. 1. Результаты голосования по проекту «Имя России»

Опрос Фонда общественного мнения 2005 г. по отношению общества к И.В. Сталину показал, что большая часть опрошенных относилась к данному историческому персонажу положительно (рис. 2). Сейчас эта тенденция народного восприятия, несмотря на продолжающуюся антисталинскую кампанию, только усилилась.

Такой же диссонанс фиксируется по отношению к Л.И. Брежневу и брежневскому периоду отечественной истории. Какие ассоциации вызывают они в современном российском социуме? Первые места в ассоциативном ряду – хорошая жизнь, достаток, работа, позитивные эмоции, порядок, стабильность, спокойствие (рис. 3). Народ опять-таки иначе воспринимает эпоху Брежнева, чем трактует ее современная учебная литература.