Виталий Третьяков - Как стать знаменитым журналистом

Приведу более подробную и более тонкую периодизацию наиновейшей истории русской журналистики, в основе которой лежат три главных критерия: уровень свободы слова (свободы печати), характер взаимоотношений СМИ с центральной властью и экономическая самостоятельность (или подчиненность) СМИ.

Возьму за точку отсчета смерть Леонида Брежнева, то есть ноябрь 1982 года – пик эпохи застоя (или стагнации) отечественной (советской в тот момент) общественно-политической системы во всех ее составляющих, включая и СМИ.

ОЖИДАНИЕ ПЕРЕМЕН: последние годы перед смертью Брежнева и 1984 год – начало 1985-го (правление Черненко)

В целом для прессы ситуация брутально проста. Подцензурное существование. Подчиненность власти. Никакой экономической свободы.

Однако лишь внешне поздний брежневизм, по крайней мере в СМИ, был застойным. Да, это было время цинизма, ибо слово, мысль и дело максимально расходились друг с другом. Но все, журналисты не в последнюю, а скорее в первую очередь, сознавали это. Было много абсурда, но много и новых идей, свежих веяний, смелых статей – конечно, в рамках, а точнее в лексике коммунистической идеологии. Но многие смелые и умные журналисты писали то, что хотели (не все, конечно), а смелые и умные главные редакторы – эти материалы печатали.

Кроме того, все-таки существовала альтернативная журналистика в виде западных радиостанций, вещавших на русском языке, и так называемого самиздата, хорошо известного в журналистской среде. Многие журналисты постоянно ездили за рубеж, привозя оттуда не только джинсы и дубленки, но и начатки духа будущей новой отечественной журналистики.

НЕПОНЯТНЫЕ ПЕРЕМЕНЫ: правление Андропова (конец 1982 года – начало 1984-го) и первые два года правления Горбачева (1985–1986 годы)

Та же цензура, та же подчиненность государству в лице КПСС. Та же экономическая несамостоятельность.

Но Юрий Андропов не только начал не вполне понятные обществу реформы, но и в своей тогда знаменитой статье в журнале «Коммунист» (кажется, май 1983 года), сделал поистине сенсационное, в каком-то смысле – диссидентское заявление: мы (то есть те, кто руководит страной. – В.Т.) незнаем общества, в котором живем.

Общественная, в том числе журналистская мысль при Андропове (главном кагэбэшнике в предшествующий период, душителе свобод, пачками высылавшем диссидентов из страны, но —

реформаторе!) оживилась. Она была готова поддержать любые реформы, лишь бы это были реформы. Развитие эта тенденция получила в первые два года правления Михаила Горбачева, когда политическая власть КПСС, оставаясь не менее императивной, стала – по крайней мере, в лице самого Горбачева – более открытой, демократичной, более если и не свободомыслящей, то новаторской. Журналисты – встрепенулись. Они, еще не веря по-настоящему в свое счастье, приготовились к свободе. Не зная, какая это сложная и амбивалентная штука.

ГЛАСНОСТЬ: 1987–1990 годы (до принятия закона СССР о печати И ПОЧТИ СРАЗУ ЖЕ АНАЛОГИЧНОГО ЗАКОНА РСФСР)

Гласность – это свобода слова и печати наполовину. Цензура – до появления упомянутых законов – официально не отменена, но уже не всесильна. Часть правящей элиты сама стимулирует свободу мысли и высказываний – появляется вполне официальное понятие «социалистический плюрализм», то есть в рамках поддержки социализма можно говорить и даже печатать разные мнения. Но что поддерживает социализм, а что нет? На этот вопрос каждый отвечает сам.

Даже неполная свобода – это уже свобода. Кто хочет, тот ею пользуется. Единство отечественных СМИ во взаимоотношениях с властью сломано: кто-то поддерживает Горбачева; кто-то, поддерживая его в целом, жестко критикует по многим направлениям; часть СМИ переходит к открытой поддержке Ельцина как альтернативы Горбачеву, а часть – почти открыто выступает и против одного, и против другого.

К концу этого периода возникает фактически полная экономическая самостоятельность печатных СМИ.

В конце 1989 года появляется первое полностью экономически и политически неподконтрольное власти издание – еженедельная газета «Коммерсантъ». Тогда же возникают два новых информационных агентства «Интерфакс» и «Постфактум».

ПАДЕНИЕ ЦЕНЗУРЫ – СВОБОДА СЛОВА: для тех, кто ею хотел воспользоваться. 1990-й – 19 августа 1991 года

Введение в действие в 1990 году законов СССР и РСФСР о печати производит переворот в отечественной журналистике. Эти законы (причем сначала это делает принятый раньше закон СССР) отменяют цензуру и вводят заявительный, а не разрешительный механизм регистрации новых СМИ. Теперь каждое

физическое или юридическое лицо, заплатив весьма символическую сумму (1000 рублей для общенационального печатного СМИ), может учредить газету или журнал. Именно на основе этих законов мною в конце лета 1990 года была зарегистрирована «Независимая газета» как издание, учрежденное Московским Советом (тогда – городским институтом государственной власти), но не как его орган. От имени Моссовета тогда же были учреждены газета «Куранты» и еженедельник «Столица», а также радиостанция «Эхо Москвы».

Итак, полная экономическая самостоятельность при старых, советских, то есть очень низких ценах на бумагу и услуги типографий и почтовой службы. Отмена цензуры, то есть возникла самостоятельность политическая и профессиональная. И сложные, у каждого свои, взаимоотношения разных СМИ с центральной властью, с каждым днем слабеющей.

Фактически это максимальный набор гарантий, обеспечивающих полную независимость СМИ. Строго говоря, именно в этот период советские (ныне российские) журналисты и сами издания были максимально свободны. Правда, сохранялся государственный контроль (неабсолютный) за Центральным телевидением.

Не все захотели воспользоваться этими возможностями. По сути их приняли как должное и стали на их основе работать только новые, возникшие в конце 1989-го и в 1990 году СМИ. Остальные, будучи, конечно, более смелыми, чем в прежнее время, действовали с оглядкой на власть. В том числе – и 19 августа 1991 года, в день, когда в стране было введено чрезвычайное положение (власть ГКЧП).

Справедливости ради надо сказать, что одной из причин этого, но далеко не единственной, стало и то, что все традиционные СМИ были юридически привязаны как чьи-либо «органы» к различным партийным, государственным или общественным структурам страны, оторваться от которых было делом достаточно долгим и юридически непростым. Впрочем, это касалось СМИ как редакций, но не отдельных журналистов – они были вольны переходить в новые, свободные, издания. Абсолютное большинство на это не пошло – кадровый костяк новых СМИ составили либо никому не известные молодые журналисты, либо вообще люди, пришедшие в журналистику извне этой профессии – так сказать по призыву только что родившейся свободы слова.