Валерий Шаров - Приглашение в космос

Путь в космос для большинства из них устлан отнюдь не благоуханными цветами, а тяжелейшими физическими и моральными испытаниями. Заветного полета, как правило, приходится ждать многие годы – известен случай 18-летнего ожидания, – и, к сожалению, не всегда решающее значение имеют здоровье и профессиональные качества. Тут я, наконец, нашел объяснения отрицательному отношению к полету в космос советского журналиста, которое высказывали некоторые космонавты и руководители космической подготовки: дескать, тут люди кладут годы жизни, через такую мясорубку прорываются, а они хотят за полгода в космос попасть! Вот уж дудки – давайте-ка через все это тоже пройдите.

– Самое ужасное, – произнес вдруг в разговоре со мной на эту тему заведующий лабораторией психологической совместимости ИМБП Михаил Алексеевич Новиков, – что в скоротечной подготовительной кампании журналисту никогда не понять надорванную душу космонавта! Это можно постичь, только покрутившись в этой системе лет десять, пройдя через все унижения, интриги, подлости. Пройдя через самого себя. Когда космонавт отправляется в полет – это для него огромнейшее облегчение: наконец-то вырвался из этого ада!

Слова этого мудрого и искреннего человека – кстати, через него прошли очень многие готовившиеся к полету наши космонавты, в том числе и Юрий Гагарин, и даже собак Белку и Стрелку ему довелось оперировать – сильно запали в душу. Всплыли они снова в очередной раз, когда наша небольшая группа отправилась на текущее обследование в Звездный городок и там, в медицинском корпусе чуть ли не нос к носу столкнулась с только-только возвратившимися на Землю космонавтами Александром Викторенко и Александром Серебровым. Нас очень волновала тогда возможность опередить японского журналиста и подготовиться к полету за оставшиеся у нас не по нашей вине три-четыре месяца.

– Да что там, конечно, можно подготовиться, – ответил, чуть подумав, Александр Серебров.

– А что самое сложное в подготовке? – спросил кто-то из журналистов, не понимая еще многих тонкостей этого мира.

– Выдержать все это! – был ответ. – Тут же сотни офицеров. И надо всем дать кусок хлеба. Было время, нас тут всего четверо было на подготовке. А каждый должен протащить тебя через свой тренажер, вбить в тебя пару-тройку слов. Более сотни экзаменов приходится сдавать за очень короткое время. От этого же дуреешь…

Как выяснилось много позднее, это были не самые главные трудности космической подготовки в Звездном городке. Но об этом – не сейчас.

Своеобразными довесками к «подаркам» земным являются сюрпризы, которые ждут любого космонавта в полете. Так, во время старта ракеты с космонавтами Владимиром Титовым и Геннадием Стрекаловым произошли серьезнейшие неполадки, которые привели к ее взрыву прямо на стартовой площадке. Двух космонавтов успели отстрелить от ракеты за полторы секунды до катастрофы с помощью САСа (системы аварийного спасения), и вместо ожидаемого полета в космос они отлетели от ракеты со сокростью пушечного ядра, получив при этом запредельные для человека перегрузки в 23 G. Но, слава Богу, остались живы!

Сможет ли кто-нибудь представить себе те чувства, которые испытал Саша Лавейкин, когда во время выхода в открытый космос задел скафандром за край люка и услышал хруст, напоминающий треск разрываемой ткани. А вслед за этим из скафандра начал стремительно уходить воздух. Позднее оказалось, он всего-то задел за кромку люка рычагом давления, и тот открылся, но космонавт был уверен, что произошло разрушение скафандра. Признаюсь, когда он в красках рассказывал об этом, у меня похолодели конечности. Кстати, эмоциональный стресс от пережитого был столь силен, что у космонавта начались серьезные проблемы с сердцем и, несмотря на активные возражения самого пострадавшего, тот полет прекратили раньше намеченного срока.

Здесь, в стационаре ИМБП я впервые узнал, что космос может одарить драмой не только там, вдали от Земли, но и задолго до прикосновения к нему. Нельзя не уважать тех ребят, которые, пройдя в свое время полный курс медицинских обследований и оказавшись полностью годными для спецподготовки, потом долгие годы проходили здесь медицинские переосвидетельствования и продолжали верить в свою счастливую звезду, впрочем, без особых надежд на успех. Один из них – ученый-геофизик из Ленинграда Гурген Иванян, ведущий конструктор Особого конструкторского бюро аэрокосмической аппаратуры Ленинградского университета, – оказался в стационаре вместе со мной.

Он окончил географический факультет Ереванского университета, затем – физфак МГУ. И еще студентом искал пути выхода на научные космические программы. Он искренне (и совершенно справедливо) считал, что в космос обязательно должны летать профессиональные ученые тоже, и хотел внести свой вклад в изучение планеты с помощью космических аппаратов. Узнал о существовании сектора отбора ученых узких специальностей для полета в космос при Институте космических исследований, написал заявление о желании участвовать в полете. Со второй попытки, осенью 1970 года, прошел стационарное медицинское обследование (тогда оно занимало около двух месяцев) и получил заветное заключение «годен к работе в космосе». Стоял в первом ряду среди нескольких сотен ученых, готовящихся к космическому полету. Но летом 1971 года произошла страшная трагедия – из-за разгерметизации кабины спускаемого аппарата во время возвращения на Землю погибли три наших космонавта. После чего не только приток подобных специалистов в космонавты был резко остановлен, но и все предполагаемые полеты уже отобранных кандидатов были отменены.

Думалось, временно, и несколько ученых – в их числе и Гурген Иванян – долгое время были около отряда космонавтов. Участвовали во всех проводимых тогда сборах, горных восхождениях. Проходили ежеквартальные медицинские обследования и годовые переосвидетельствования. Все это – либо в отпуск, либо за свой счет. Его коллеги отступились раньше, поскольку отчетливо поняли: если такие полеты ученых и состоятся, то они не будут долговременными, а что сделаешь за неделю? Гурген продержался до середины 70-х годов… И вот теперь в очередной раз, накануне своего пятидесятилетия, предпринял отчаянную попытку осуществить мечту – на этот раз с журналистами, поскольку еще со студенческой скамьи писал статьи на разные темы в армянские издания, а затем – в газету «Ленинградский университет». Успешно пройдя творческий отбор, снова дошел до медицинского. Увы, на этот раз ему не удалось пройти стационар – видимо, утекло его время, и в этом не виноват человек.