Валерий Шамбаров - Антисоветчина, или Оборотни в Кремле

К войне готовились не только армия и флот, готовились к ней и германские спецслужбы. И интересен факт, что одним из их руководителей стал крупнейший из немецких финансистов, гамбургский банкир Макс Варбург. Он курировал деятельность «Комми-ферейна», профессионального объединения немецких приказчиков и коммивояжеров в разных странах. Для них специалистами военного министерства была разработана форма отчетов, которые они обязаны были регулярно посылать в правление союза. И отчеты превратились в полноценные разведдонесения. Циркулярами генштаба № 2348 от 7 апреля 1908 г. и № 2348-бис от 22 июня 1913 г. в представительства разведки были превращены филиалы немецких фирм в России, в состав их сотрудников направлялись профессиональные шпионы[129]. Заранее создавались и каналы будущего финансирования подрывной работы. Для этого в 1912 г. под эгидой Макса Варбурга в Стокгольме был образован «Ниа-банк» Олафа Ашберга.

По-своему готовились к войне и в США. В этой стране из-за постоянной нехватки финансов для развития национальной промышленности действовал закон, запрещавший вывоз американских капиталов за рубеж. В 1913 г. Вильсон и Хаус добились его отмены. И сумели провести закон о создании Федеральной Резервной Системы (ФРС) – по функциям соответствующей нашему Центробанку, имеющей право печатать доллары, но она является не государственной структурой, а «кольцом» частных банков и независима в своих решениях от правительства. Что ни говори, а факт многозначительный. Генштабисты Германии, Австро-Венгрии, России, Франции, Англии, каждые по-своему, планировали короткую победонсную войну, в одну кампанию. А воротилы США, выходит, уже предвидели, что война будет тяжелой, затяжной. Предвидели и готовились наживаться на займах и поставках сражающимся сторонам. Не менее важным представляется и другой факт. Вице-президентом ФРС стал Пол Варбург. Компаньон Шиффа из фирмы «Кун и Лоеб» и родной брат германского Макса Варбурга.

На российских календарях было 15 июня 1914 г. от Рождества Христова. На западных календарях – 28 июня… По запруженным людьми улицам боснийского города Сараево двигался кортеж из нескольких открытых машин. Первая из них свернула с набережной Аппель в узкую улочку Франца Иосифа, за ней свернула вторая. На сиденье подскочил генерал Потиорек и начал ругать шофера, что тот поехал не туда. Шофер затормозил и попытался разворачиваться. Но это оказалось сложно. В сжатом пространстве улочки пришлось выезжать на тротуар, который был заполнен множеством публики. Шофер крутил баранку, Потиорек злился. А из толпы шагнул бледный, напряженный юноша, очутившись совсем рядом с бортом машины, и поднял револьвер. Бил тупо, как автомат, трясущейся рукой, ничего не видя. В упор, но все равно промазал – две пули рванули белое платье моложавой красивой женщины, сидевшей в автомобиле. Мужчина в великолепном мундире, ее сосед, подхватил и обнял ее, прикрывая собой, крикнул: «Софи, не умирай, ты обязана жить ради наших детей» – и в это время третья пуля попала в него. Толпа скрутила стрелявшего, а он изворачивался, сунув в рот ампулу с ядом…

И весь мир закувыркался в пропасть. Впрочем, три выстрела, даже и сразившие наследника австрийского престола Франца Фердинанда вместе с женой, никак не могли привести к такому катастрофическому результату. Сами по себе – не смогли бы. Но они были всего лищь стартовыми выстрелами. Война могла разразиться гораздо раньше. Было два Марокканских кризиса, два Балканских. Германия откровенно угрожала, Австро-Венгрия несколько раз объявляла мобилизации. Но Россия каждый раз занимала сдерживающую позицию. К ней примыкала Англия, твердо давая понять, что не останется в стороне. И Центральные Державы шли на попятную. Созывались международные конференции, утрясали конфликты мирным путем.

Хотя на самом деле действовал и другой фактор. Миролюбие России, ее готовность искать компромиссы и идти на уступки воспринимались в Берлине как доказательство ее слабости, страха перед войной. И от кризиса к кризису Германия и ее союзники все больше наглели, вели себя все более высокомерно. Другой вопрос, что кайзер считал еще не готовыми к войне свои вооруженные силы, особенно флот. Что толку одолеть Францию, если ее колонии хапнут англичане? Что толку одолеть даже и Англию, если на ее владения наложат лапу американцы и японцы? А в победе Германия была уверена. Еще в 1905 г. был разработан план Шлиффена, учитывающий разницу сроков мобилизации в Германии и России. Пока русские будут собирать свои армии и сосредотачивать на западных границах, немцы бросают все силы на Францию и молниеносно громят ее. А потом высвободившиеся контингенты перебрасываются на Восток и вместе с австрийскими армиями наносят впечатляющее поражение русским, окружая и уничтожая их войска…

Учитывая готовность германской армии и флота, срок начала войны, лето 1914 г., намечался заранее. Он прозвучал на совещании Вильгельма II со своими военачальниками 8 декабря 1912 г. (тема совещания так и формулировалась – «Наилучшее время и метод развертывания войны»)[189, 196]. Этот же срок, лето 1914 г., указывался в 1912-1913 гг. в донесениях русских военных агентов в Германии и Швейцарии, Базарова и Гурко. Германские военные программы, изначально расчитанные до 1916 г., были пересмотрены – с завершением к весне 1914 г. А в мае 1914 г. на совещании в Карлсбаде начальник германского генштаба Мольтке указывал своему австрийскому коллеге Конраду фон Гетцендорфу «Всякое промедление ослабляет шансы на успех».

Значительное внимание в планах Центральных Держав уделялось и Балканам. Им предстояло стать главным «призом» для союзницы-Австрии. Но не только. В 1913 г., когда германский канцлер Бетман-Гольвег представил кайзеру доклад о ситуации в Балканском регионе, Вильгельм II на полях написал, что требуется «хорошая провокация», дабы иметь повод нанести удар. «При нашей более или менее ловкой дипломатии и ловко направляемой прессе таковую (провокацию) можно сконструировать… и ее надо постоянно иметь под рукой».

Действительно, повод для войны легче всего было найти здесь. Еще в 1879 г., после русско-турецкой войны, вмешавшиеся западные державы навязали свои условия мира, постарались лишить Россию плодов ее побед и перекроить границы возникших балканских государств. В 1908 г., воспользовавшись революцией в Турции, Австро-Венгрия аннексировала Боснию и Герцоговину, находившиеся под ее мандатом, но формально считавшиеся турецкими. Однако на эти земли претендовала и Сербия, что вызвало первый Балканский кризис. В 1912-1913 гг. прогремели две Балканские войны. И опять австрийцы потребовали ограничить интересы сербов, Вену поддержал Берлин, Россия пошла на уступки, а Англия взялась посредничать и перекраивать границы.