Виктор Топоров - Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник)

Если это так, то Путин, ни словом не обмолвившись о наличии подобных обязательств в ходе предвыборной кампании и присягнув затем на Конституции служить интересам страны, принес ложную клятву. Потому что интересы страны и интересы «семьи» могут совпасть, но могут и не совпасть. А приоритетными стали интересы «семьи». Пишу это не для того, чтобы призвать к импичменту, и даже не для того, чтобы осудить морально «клятвопреступника» Путина, – нам важнее уяснить психологическую ситуацию, в которой он оказался. Потому что психологическое состояние самодержца аукается в судьбах страны: Наполеон (с которым доморощенные льстецы сравнивают Путина чаще, чем с Пиночетом или Петром Великим) проиграл главную битву своей жизни из-за насморка.

Путин – анти-Ельцин, с благословения самого Ельцина выпорхнувший из-под крыла у первого Президента России. Эта выведенная мною полгода назад формула стала сейчас расхожей. Но в одном весьма существенном отношении Путин достойный и талантливый ученик Ельцина. А оба они вместе – ученики того глуповского губернатора, который сжег город и выстроил рядом другой, точно такой же.

Ельцин не смог прийти к власти в КПСС – и возглавил борьбу против ее всевластия. Ельцин не смог прийти к власти в СССР – и упразднил СССР. Ельцин не смог взять под полный контроль Съезд народных депутатов РФ – и разогнал его. Ельцин разошелся с вице-президентом Руцким – и упразднил саму должность. Ельцину не нравился политический вес, который со всей неизбежностью набирали премьер-министры, и он – особенно в конце «царствования» – менял их, как перчатки.

Однако параллельно с этими разрушительными акциями Ельцин занимался и «созиданием». Уйдя от партократов, временно побратался с болтунами из Демплатформы. Уступив Горбачеву пост Президента СССР, стал Президентом РФ. Выбил из-под Горбачева президентское кресло, распустив СССР, но создал независимую РФ. Вместо «вольной» брежневской Конституции принял собственную парамонархическую. Перенес центр принятия решений из представительных органов власти в исполнительные, а из исполнительных (поскольку главой исполнительной власти не являлся) – в антиконституционные Совет безопасности и Администрацию президента (легитимизированные лишь задним числом, да и то – частично). Наконец, утратив юридическое, моральное да и чисто физическое право оставаться президентом, создал тот теневой центр принятия решений, который существует сегодня, когда у президента Путина власти не больше, чем было у президента Ирана при аятолле Хомейни, – с той лишь разницей, что Хомейни пользовался безоговорочной народной поддержкой…

Вот и Путин принялся действовать в том же направлении: он не борется или почти не борется с «ельцинским наследием» в существующих структурах власти – он создает или пытается создать новые. В этом и, боюсь, только в этом смысл «семигенералыщины», замкнутой лично на президента Путина. И, подобно Ельцину, Путин не хочет просчитывать возможные негативные последствия провозглашенного «укрепления президентской вертикали» – он крепит «второй руль», чтобы порулить самому, не обижая «дедушку». А почему он не хочет обидеть «дедушку»? Потому что связан негласными договоренностями (гласные договоренности вопроса о власти не касаются).

А что происходит, когда мотор у вертолета один, а пилотов два, молодой и старый, мы недавно узнали на трагическом примере Святослава Федорова, еще одного кандидата на пост президента страны.

«Семигенеральщина» была бы хороша в случае введения военного положения на территории всей страны, потому что в мирное время по такой системе правят только на оккупированных территориях. Самый мягкий пример – Британская Индия: вице-король, губернаторы (роль которых у нас будут играть помощники «наместника») и местные магараджи (избранные губернаторы и президенты республик). Логик, философ и писатель Александр Зиновьев, Путину симпатизирующий и на Путина осторожно надеющийся, написал на голубом глазу: Путин – это третий ГКЧП. Первый ГКЧП (к сожалению) провалился в августе 1991-го, второй ГКЧП (к сожалению) провалился в октябре 1993-го, третий ГКЧП (будем надеяться) наведет порядок. Вчерашние демократы, они же сегодняшние путинцы, видят в России пиночетовское Чили и «семигенеральщину» приветствуют тоже. Березовский кричит: «Волки!» – но ему уже, как в толстовской сказочке, никто не верит.

Очень смешно, что, в спешке разбрасывая 89 субъектов Федерации по семи округам, поначалу ухитрились «потерять» Москву (и еще ряд регионов). Потому что дело не в округах и не в «генералах» – дело в параллельно выстраиваемой системе власти. В России такое бывало – опричнина, институт комиссаров, демократические советы при ортодоксальных обкомах, не забыть бы и совнархозы в обнимку с отраслевыми министерствами.

Поженить ежа с ужом иногда удавалось, но ни разу такой брак не оказался прочным и не сумел принести потомство.

Мой добрый приятель, петербургский поэт и художник, на мой взгляд, талантливый, но, к сожалению, малоизвестный, оказался самым забавным образом причастен к большой политической истории (если она, конечно, заслуживает таких эпитетов). Мальчиком он жил в одном дворе и учился в одном классе с Володей Путиным; тридцатилетним дядечкой был вызван на допрос к личному другу Путина следователю КГБ, а ныне «наместнику» по Северо-Западу Черкесову. Самое же любопытное в том, что, запомнив, отметив, а теперь и сопоставив два эти знакомства, мой друг не может сказать ничего примечательного ни про будущего президента, ни про бывшего старлея. И Путин в одноклассниках, и наместник в следователях запомнились ему совершенно никакими, то есть не запомнились вовсе.

Хорошо это или плохо? Хорошо, конечно, что следователь не зверствовал (иначе запомнился бы), да и вообще Валю тогда не посадили и даже не выгнали с работы, а работал он, специалист по имажинизму, понятно, сторожем. Хорошо, что и мальчик Вова не вел себя в детстве подобно другому мальчику Вове – из серии анекдотов, иначе он бы запомнился тоже. Хорошо, главное, что одноклассника президента и свидетеля по диссидентскому делу, расследованному наместником, волнует сейчас второй сборник стихов (только что вышедший), поступление дочери в вуз и некоторое ослабление православного рвения жены (на его вкус, чрезмерного, поэтому и само ослабление, пусть и относительное, его радует).

Недавно я напечатал его стихи и выплатил ему 700 рублей гонорара – у них это двухнедельный бюджет семьи из трех человек. Стихи у него попадаются замечательные, да и в Союз писателей он вступил лет семь назад по моей рекомендации. Рисует он карикатуры, снабжая их рифмованными подписями, за что в свое время его и тягали «органы». Валя не пьет (вернее, больше не пьет), но и не «подшит» – просто-напросто расхотелось. На выборы не ходит и вроде бы никогда не ходил. Еще он лепит глиняные фигурки. Не занимается и никогда не занимался борьбой (и на улице его до сих пор, бывает, поколачивают) и не катался на горных лыжах. В Союзе писателей – а вернее, в секции поэзии Союза писателей – Валю любят за талант и, главное, за несуетность. Но президентскую стипендию – один из последних писательских «пряников» – не дают и, боюсь, никогда не дадут. Раздают такие стипендии нужным людям, услужливым людям, услужливо голосующим людям, – а он и на перевыборные собрания-то не ходит. Служит по-прежнему сторожем – теперь это, правда, опаснее, чем раньше, в застой. Зато пиши и издавай, что хочешь, – ни к какому Черкесову на ковер не вызовут. Или все-таки вызовут? Да нет, «не в этой жизни», как гласит рекламный ролик автомобиля «Рено». Не в этой жизни.