Виктор Топоров - Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник)

Приговор – это правильно. Но кому? Над этим Ельцин не задумывается.

Характерно, кстати, что пик антиконституционных размышлений приходится на главу со сдержанно-лирическим названием «Таня», и мечты несостоявшегося (или все-таки состоявшегося?) диктатора перемежаются такими, например, «живинками»:

И в личной жизни у Тани все сложилось. Ее муж Алексей Дьяченко, конструктор и сын конструктора, работал в том же бюро. Сын Борька был уже старшеклассником. Младший сын Глеб только что родился. Таня как раз была в отпуске по уходу за ребенком, растила маленького Глеба (стр. 28).

Что значит «как раз была в отпуске по уходу за ребенком»? А то и значит, что могла неформально возглавить предвыборный штаб отца, Президента России, а впоследствии – его же администрацию, могла начать ворочать сотнями миллионов долларов «черного нала», покупая то на себя, то на подставных лиц замки в Германии и во Франции, – а все потому, что не надо было ходить в конструкторское бюро: как раз была в отпуске по уходу за ребенком!

Советы Тани (в том числе и кадровые) неизменно мудры и точны. А главное – своевременны; не забывает она и о том, чтобы в курсе всех принимаемых решений находилась Наина Иосифовна. Одним словом, семейная идиллия!

Книга Ельцина начинается и заканчивается эпизодом «отречения» в пользу Путина. Чувствуется, что первый Президент России считает этот поступок и главным, и лучшим в своей жизни. В этих чувствах укрепляют его и домашние – семья и «семья», наперебой поздравляя завтрашнего отставника с единственно мудрым решением: «Папа!.. Ты молодец! Дай я тебя поцелую…» (стр. 18).

Читатель, правда, остается в известном недоумении. Ельцин прерывает президентские полномочия не по болезни – напротив, все попытки отправить его в отставку по болезни или хотя бы провести принудительное освидетельствование, предпринимаемые депутатами Думы, неизменно воспринимаются президентом как бунт на корабле. Ельцин прерывает президентские полномочия не по «конституционному принуждению»: никаких рельсовых войн или маршей на Москву в декабре 1999 года не было. Строго говоря, это может означать лишь одно: Ельцин признает свое полное политическое банкротство. Уход в отставку, позволяющий «преемнику» проскочить в президенты и издать Указ № 1, представляется удачным способом уйти от уголовной ответственности за содеянное – но этому ли радуются близкие Ельцина? С этим ли они его поздравляют? И чему радуется он сам? Тем более что никаких иллюзий относительно собственной неприкосновенности он не питает:

Ну и главная нелепость: будто указ – это сделка между Ельциным и Путиным. Он мне дает неприкосновенность, а я ему за это освобождаю раньше времени Кремль.

Последний тезис про сделку комментировать не буду. Из-за его полной абсурдности. Никакой указ никакой неприкосновенности обеспечить не может.

Только человек глубоко наивный, ничего не понимающий в политике, может поверить, что указы или законы могут что-то гарантировать бывшему лидеру страны (стр. 399).

Хорошо пишет недавний гарант собственной Конституции! Но тогда тем более: чему он вкупе с чадами и домочадцами так радуется? Ухватил беса за бороду?

Чему радуются окружающие – непонятно. А чему – сам Ельцин, как раз понятно. Даже уходя в отставку, он «борется». С министрами и прессой – чтобы не узнали заранее. С народом – чтобы не дать ему нормально встретить Новый год… С Горбачевым – чтобы уйти «красиво»… Одним словом, тактические, точнее, мелкотактические «загогулины» его интересуют, а стратегия – нет. Стратегия для него – китайская грамота. Темный лес. Главное для него – огорошить, неважно чем, а там – поминай как звали!

Вот и поминаем…

Книга Б. Н. Ельцина «Президентский марафон» уже успела собрать единодушно негативную прессу. (Единственное исключение – хвалебная статья в «Экслибрисе» – само по себе наводит на размышления.) Напропалую изгаляясь над насквозь лживой, убогой и по замыслу, и по исполнению книгой (и изгаляясь справедливо), рецензенты, однако же, со щадящим пониманием относятся к ее автору. То есть, разумеется, к «автору». Понятно, что Ельцин эту книгу не писал и не читал, непонятно, напротив, умеет ли он читать и писать тексты длиннее пяти-шести строк; согласно Коржакову, максимальный срок умственной концентрации Ельцина – 20 минут, а ведь это данные на первую половину 1996 года… Пресловутая «работа над документами» в книге отражена как нечто соответствующее действительности, именно под таким полемическим названием помещены две фотографии на развороте (и точно так же история, когда президент спутал Аксененко со Степашиным, полемически представлена как сознательная «игра» президента против Думы). Понятно, что книгу писал Валентин Юмашев (или те, кто чешет пятки Валентину Юмашеву). Понятно, что читали ее Волошин с Дьяченко; возможно, они туда что-то вписывали или, наоборот, вычеркивали…

С большой долей вероятности можно предположить, что «попаданием» или «непопаданием» тех или иных имен в книгу (и уж подавно – характером упоминаний) подлинные авторы ельцинской книги приторговывали: заплати столько-то штук – и папа о тебе вспомнит… или не вспомнит… или вспомнит только хорошее… Вот Чубайс, судя по всему, платить отказался – и ему влепили по полной программе, вынеся его слова «Ельцин сошел с ума» (о назначении Путина премьер-министром) в название главы. С другой стороны, Абрамович, Мамут, Бородин не упомянуты вовсе.

Неожиданно тепло пишет «Ельцин» о генерале Грачеве и неожиданно зло – о генерале Степашине.

Ничем, кроме проплаты, это (и многое другое) объяснить невозможно. Да и то сказать – на самой книге бабки не наваришь (Запад наверняка сразу же раскусит эту гнилую пустышку), да и пойдут они все равно «автору». А подлинные авторы за время правления автора титульного аппетит нарастили немереный…

Вот здесь-то и начинается «линия Ельцина», линия защиты Ельцина, которую строят язвительные и беспощадные к Вале и К орецензенты. Ельцину как человеку и государственному деятелю, пишут они, при всех очевидных удручающих недостатках, было присуще и несомненное величие. У «семьи» же величие, естественно, отсутствует – и Ельцин в изображении «семьи» (но как бы от собственного имени) предстает таким же мелким человечишкой, как тайные авторы книги. А он не таков! Он действительно любил свободу, которую дал России! И свободную прессу! И свободную экономику!

И действительно ненавидел коммунистов, коммуно-фашистов, антисемитов и прочую нечисть! Его решения были хороши или плохи, были порой непредсказуемы и нелепы, даже чаще всего – непредсказуемы и нелепы, но даже самым непредсказуемым и нелепым нельзя было отказать в истинно царском величии. И вообще Ельцин – царь, прирожденный царь, как сказали бы Глеб Панфилов с Оливером Стоуном, – вот только с царедворцами ему не везло… А пригласил бы нас – хотя бы в президентский совет…