Виктор Топоров - Гражданский арест. Статьи, не попавшие в Сеть (сборник)

И ведь было время – приглашал!..

Интеллигенция, как всегда, ищет самооправдания. Полюбить и бесконечно возвысить «прирожденного царя» (пусть и быть им впоследствии презрительно, а главное, равнодушно «опущенными») – это одно дело. Полюбить обкомовского уровня пьяницу и брехуна, лодыря и тупицу, хама – дело совершенно другое. Чреватое потерей лица, это уж как минимум. Можно изобразить Путина крошкой Цахесом (благо он и внешне похож), но распознать того же крошку в монументальной фигуре первого Президента России – нет уж, увольте! Меж тем все царское величие Ельцина заключается в нашем всегдашнем холуйстве перед первым лицом, в холуйстве, замешанном на страхе; но и сам страх индуцирует весь спектр холуйских чувств – от обожания до обиды. Горбачеву не повезло – он поставил дело так, что его не боялись холуи – и из ближайшего окружения, и из творческой интеллигенции, – а раз не боялись, то и полюбить по-своему, по-холуйски, как ни старались, не сумели. Ельцин же сумел внушить ужас – и соответственно любовь. Но то был интеллигентский ужас перед хамом – трамвайным или квартирным, – а вовсе не благоговейный ужас перед прирожденным государем. Но… спутали… Страх – он ведь категория универсальная. Спутали, принялись лизать сапоги… Приняли за царя, а захотел бы царь – приняли бы и за Папу Римского. Это не ельцинское величие, а наша собственная дрожь в коленках, вот только признаваться в этом не хочется. В книге Ельцина «Президентский марафон» – ни слова правды, но это не значит, будто в ней нет Ельцина. Будто в ней нет всего Ельцина.

Борис Ельцин равновелик своей ничтожной книге, которую не писал, которую не читал и в которую, по-видимому, даже не заглядывал. То есть, разумеется, равноничтожен. Ведь вся смехотворная чушь, изложенная на 424 страницах, – это и впрямь версия Ельцина. Те же люди, которые на самом деле написали эту книгу, на протяжении долгих лет вдували эту чушь в уши маловменяемому президенту с целью добиться от него вполне конкретных, вполне предсказуемых, вполне просчитываемых действий и решений. И добивались своего! В книге – и в этом, похоже, ее единственная ценность – изложены ельцинские мотивации, внушенные семьей и «семьей» и адаптированные к сумеречному сознанию президента мотивации. 38 снайперов! Ведь прежде чем Ельцин принялся размахивать руками на экране, кто-то рассказал ему – и точно так же, руками, показал этих мифических снайперов. «Никакой девальвации не будет» – не это ли внушали горе-эконому в должности президента страны и «киндер-сюрприз», и председатель Центробанка, и «семейный кошелек»? Не они ли подсказали ему, что пресловутая коробка из-под ксерокса – это попытка государственного переворота, предпринятая Коржаковым, Барсуковым и Сосковцом? Не они ли объяснили, что пленку с генпрокурором, развлекающимся с девками, надо прокрутить по телевизору, потому что Скуратов, эдакий провокатор, уже начал обыски в Кремле? И многое другое, и, строго говоря, все остальное…

Да, в книге изложен механизм принятия Ельциным решений, во всяком случае он здесь вычитывается. Механизм, не имеющий, конечно, ничего общего с соображениями государственной целесообразности, не говоря уж о законности. Но и царским величием здесь, извините, не пахнет.

Уже примерно через месяц я вызвал Юмашева и сказал: «Валентин, а вы уверены, что нет ошибки? Что-то я не чувствую Бордюжу». Юмашев удивился. Внешне все шло гладко. Бордюжа старался изо всех сил, пытался стать командным человеком. Но я с самого начала видел – с ним что-то не то.

Позднее мне стало ясно, что же происходит с Бордюжей. Офицер, сделавший прекрасную карьеру в строгой военной системе, он плохо понимал устройство современной политической жизни, не улавливал ее тонких нюансов, не замечал подводных течений. Вся работа главы администрации была, с его точки зрения, нелогичной, нерегламентированной, странной. И он… растерялся.

<���…>

Единственным, с кем Бордюже было комфортно, оказался Евгений Максимович Примаков. Его способ мыслить, его манеру окружать себя обстановкой сверхсекретности Николай Николаевич принял безоговорочно. И когда наши отношения с премьером осложнились, он все-таки не выдержал (стр. 254–255).

Весь этот отрывок следует «перевести» на нормальный человеческий язык, и тогда получится вот что: Ельцин «не чувствовал» Бордюжу, потому что тот проявлял дистанцированное уважение без холуйства. Став главой президентской администрации, он не понимал, почему важнейшие бумаги идут на подпись президенту в обход – через Валю, через Таню, через его собственного зама Волошина. Однажды он (в книге этого, разумеется, нет) запретил Татьяне Дьяченко вмешиваться в дела, «не улавливая тонких нюансов». В другой раз отказался завизировать указ о запрете КПРФ, сочтя его «нелогичным». И напротив, с действующим по закону и по регламенту Примаковым ему было «комфортно». И тут «папе» объяснили, что глава его администрации вступил в заговор с премьер-министром, и «сделавший прекрасную карьеру в строгой военной системе» Бордюжа отправился в политическое небытие.

А вот еще одна история про 38 снайперов. Про них – на сей раз – напел президенту тогда еще «допущенный к телу» «вице-премьер в белых штанах»:

Еще один важный проект вел Борис Немцов. Назывался он скучно – «Реформирование жилищно-коммунальной системы», но касался практически любого человека и был чрезвычайно важен для становления нормальной экономики страны. Дело в том, что с социалистических времен тепло, газ, электричество, которые поступают людям в дома, дотируются государством. Откуда берутся деньги? На предприятия «вешаются» невыносимые налоги, и из них идут дотации на ЖКХ. Из-за этого российские предприятия неконкурентоспособны. Идея была простой: дотации оставить только для малоимущих – пенсионеров, многодетных семей и т. д., для всех остальных граждан медленно, но твердо поднимать цены на содержание жилья (стр. 97).

О глубине экономического анализа помолчим. Это ведь Немцов – специалист по пляжному преферансу, по так называемой сочинке. Помолчим и о результатах: у нас в Питере немцовскую реформу в порядке эксперимента ввели – и большего бардака у нас не было никогда. Потом, правда, отменили – все, кроме двойного повышения цен на жилищно-коммунальные услуги. Важно другое: Ельцину примерно так все и объяснили. На основе этого анализа он и принял решение. Хорошо, однако, что так и не добрался до земельной реформы, хотя речь в книге идет и о ней:

Земельная реформа – вот он, камень преткновения для всех российских реформаторов! (Стр. 97.)

Кстати уж, о земельной реформе. Прежде чем продавать землю, неплохо бы обнародовать списки тех, кто ее собирается покупать. С уточнением: с какой целью и на какие деньги…