Григорий Явлинский - Историко-политические заметки: народ, страна, реформы

«Нетронутым» остался источник недовольства, доминирующего и продолжающего усиливаться ощущения социального дискомфорта – отсутствие перспективы, узость круга возможностей абсолютного большинства россиян. Периферийный капитализм [15]в принципе неспособен обеспечить равенство возможностей граждан.

«Средний класс» сегодняшней России по-прежнему формируют профессиональные чиновники, те, кто связан с экспортом сырья, представители сферы обслуживания.

«Укрепление государства» 2000-х – это не изменение сложившихся в первое постсоветское десятилетие взаимоотношений власти и крупного бизнеса, а уничтожение гражданской альтернативы. В начале десятилетия проводилась активная политика подмены и имитации, которая затем сменилась прямым подавлением.

Перманентная демодернизация внутреннего содержания деятельности власти становится особенно заметной на фоне стремления привести внешний антураж в соответствие с современной модой на гаджеты.

Пример – экс-президент, Д.А. Медведев – за фасадом использования «твиттера», «ай-пэда» и «Сколкова» скрывается политическое мышление, основанное на модели простых «хромающих решений» [16], свойственное не европейским политикам, а таким фигурам, как Никита Хрущёв и Александр Лукашенко. В частности, Медведев вернул в правила дорожного движения советскую норму о нулевом допустимом уровне алкоголя в крови водителей после нескольких лет действия близкой к европейской практике допустимой нормы алкоголя в 0,3 промиле. Возвращение к советской норме было преподнесено как забота о здоровье нации, на деле решение эксплуатирует архаичный стереотип о народе, которому нельзя давать волю. Объективных предпосылок для такого решения не было.

Многочисленные «правильные» слова недавнего президента о модернизации, демократии, власти закона и т. д., признание в любви к западной музыке, общение с группой «Deep purple» в загородной резиденции на фоне реалий «периферийного капитализма» парадоксально напоминает двоемыслие комсомольских секретарей позднесоветского времени. Только те с трибуны произносили «правильные» слова о ленинском учении и преимуществах социалистического образа жизни.

Таким образом, в результате деятельности ряда правительств эпохи президентов Ельцина и Путина в России сложилась политико-экономическая система, весьма отличная от современных представлений о рыночной демократии и принципах ее функционирования. При этом речь идет не о некоем переходном этапе от плановой экономики к рыночной, когда все основные механизмы демократического рыночного хозяйства уже созданы, но еще в полной мере не функционируют, а об особом типе хозяйства, имеющем свою собственную логику, которая не сводится к сумме или переплетению черт остатков плановой экономики, с одной стороны, и современного рыночного хозяйства – с другой.

Что касается общественного сознания, то уже к концу 90-х гг. стойким и актуальным для всех социальных групп стало ощущение неудачи реформ. Его наглядным выражением стал кризис августа 1998 г. с одновременным дефолтом по гособязательствам и девальвацией национальной валюты. При этом проблема была не только в падении уровня жизни абсолютного большинства населения по сравнению со временем «входа» в социальную трансформацию. Суть реакции российского общества на 90-е – не отторжение реформ, а разочарование в самой возможности изменения правил жизни, достижения ее нового качества.

Ключевые слова, характеризующие состояние современного общественного сознания в России, – эклектичность, хаотичность, расколотость, противоречивость.

Нет общепризнанного образа будущего, ценностных ориентиров общественной жизни, разделения мейнстрима и маргиналий. Ключевая особенность – отсутствие укорененного в сознании россиян образа своей страны, объединяющего, базового представления о России, в которой мы живем, сегодняшней России как самостоятельной ценности. По большому счету, у современных российских людей нет большой Родины. Есть родные места, есть обширная территория, на которой они сосуществуют, есть различные представления об «идеальной державе». В целом же мы имеем дело с настоящим ментальным рассеянием на земле предков.

Вместо «стержня» общественного сознания – ощущение неудовлетворенности, нереализованности у представителей самых разных социальных групп и идейных платформ. При этом неудовлетворенность и ментальный дискомфорт не связаны прямо с личным благосостоянием.

Согласно опросу Левада-Центра, проведенному в декабре 2010 г., «довольно ясно» представляли себе направление движения страны 15 % опрошенных. Никакого представления о происходящем не было у 30 % от числа всех опрошенных.О том, что дела в стране пущены на самотек, заявили 12 % респондентов, а 6 % затруднились ответить на вопрос. Опрос также показал, что, по мнению трети опрошенных (33 %), в России происходило «наведение порядка» (42 % в 2009 году). Однако почти столько же (28 %), наоборот, говорили о нарастании беспорядка (19 % в 2009 году) [17].

Согласно опросу ВЦИОМ, проведенному в августе – сентябре 2009 г., наибольшее недовольство жизнью высказывали жители Москвы и Петербурга: «плохой» жизнь в стране считали 38 % жителей столиц по сравнению с 26 % в сельской местности [18].

Еще одна важная характеристика – неверие в положительные изменения, закрепляющее то, что есть, формирующее «порочный круг», из которого не видно выхода. Одна из любимых фраз, ставших идиомой: «У нас всегда так». Стало крылатым высказывание Виктора Черномырдина «Хотели как лучше, а получилось как всегда».

Жизнью правит принцип «случая и силы». Закона, хоть в какой-то степени понятных правил, нет ни для кого. Нет и четкого разделения тех, «кому на Руси жить хорошо» по социальному признаку. В различных ситуациях и конфигурациях к «сильным» могут быть отнесены чиновники, бизнесмены, директоры и ректоры, представители правоохранительных органов, адвокаты и нотариусы, журналисты, поп-звезды, ну и, конечно, криминальные авторитеты разного уровня. Однако для абсолютного большинства таких людей найдется ситуация, в которой у кого-то окажется еще больше денег, власти, связей с властью.

Заметны склонность к замыканию в субкультуре, локализм сознания, высокий уровень недоверия и агрессии по отношению к «чужим». Это чувство пронизывает все общество, только для одной его части образ угрозы – ленивое быдло, «пришедший хам», ожидающий подачек от государства и вследствие этого неспособный к созиданию, а для других – ушлые беспринципные «дельцы», ориентированные на то, чтобы «урвать свой кусок», и вследствие этого неспособные к созиданию, в принципе, желая перемен, одни сетуют на такой «фактор отсталости» как ориентация традиционной культуры на «платонический» мир идеалов и невнимание к обустройству материальной жизни, другие видят причину неудачи реформ в излишнем прагматизме, отходе от традиции духовного поиска.