Аркадий Эйзлер - Быть человеком

Начиная с 1999 г. в интенсивных дискуссиях о шансах генных экспериментов и рисках, связанных с ними, принимали участие не только ученые, техники-экспериментаторы, оптимисты и скептики, но и широкая общественность. Дискуссии велись на страницах средств массовой информации. Большей частью они остались на уровне фельетонов и памфлетов, публикуемых различными журналистами, которые пытались совместить в нашем понятии представление о фантастическом сверхчеловеке Заратустре с современными возможностями обыкновенного человека. Известные биологи спешили расширить наши ограниченные познания, полученные на школьной скамье. Естествоведы, перебегая из одной телестудии в другую, от интервью одной газете другой, объясняли нам, что можно предугадать и создать, например, цвет глаз, но нельзя воссоздать такие комплексные признаки человеческой индивидуальности, как музыкальность, интеллект, агрессивность – человек не является марионеткой своих генов.

Казалось бы, новые достижения медицины, совместимые с нашими грезами, не оставляют места для пессимизма. Несмотря на, казалось бы, очевидные успехи генной технологии, в отношении ее сохраняется двойственное отношение. С одной стороны, мы не хотим проникать в святая святых нашего наследственного материала, опасаясь манипуляций с ним и не ясно представляя их последствий в будущем. С другой стороны, все больше и больше тяжелобольных людей и их близких видят в генной медицине единственную надежду в борьбе с тяжелыми и до сих пор неизлечимыми заболеваниями. Так, в начале первого десятилетия XXI в. в более чем 30 странах Европы ученые внедрялись в генетику более 1800 пациентов, не привлекая внимания широкой общественности. Даже в такой стране как Германия, консервативные законы которой связаны с евгеникой Третьего рейха, все же ученым удалось апробировать на 80 пациентах, в основном тяжело больных, достижения генной технологии. Дети, которые были обречены на смерть, до сих пор живут среди нас благодаря той самой генной технологии, которую постоянно высмеивают, доводя до гротеска, по причине ее непредсказуемости, рассматривая ее как технологический тупик. Медики при этом применяли генно-хирургическое вмешательство на клеточном уровне, и прежде всего на клетках крови, что может оказаться фатальным в будущем. Эту тему развивает философ Ю. Хабермас (J. Habermas) в своей книге-предостережении «Путь к либеральной этике» (“Weg zu einer liberalen Ethik”), считая, что излеченные пациенты не задумываются об опасности своего модифицированного наследия для последующих поколений. Однако последствия следующего этапа, когда репродуктивная медицина и технология манипуляций над стволовыми клетками сольются в почти мифическое понятие генной медицины, сейчас даже трудно вообразить.

Конечно, только благодаря достижениям генной медицины, открывшей дефекты генов, у многих больных появилась надежда на излечение. В связи с чем ученые систематически и необратимо расширяют ассортимент генетических вмешательств. Однако, например, манипуляции на уровне зародышей при очень редких заболеваниях митохондрий клеток, когда производится замена родительского наследственного материала в размере всего до 2 %, могут отразиться на последующих поколениях [24] Die Unantastbarkeit der Gene // Frankfurter Allgemeine, 03.04.2013. .

Ученые Д. Уильмут (J. Wilmut) и К. Кэмпбелл (K. Campbell), «отцы» клонированной Долли, в своей книге «Долли. Вступление в биотехническую современность» описывают противоречивые и спорные проблемы и явления, сопутствующие другому направлению генной технологии – клонированию, стремясь популярнее объяснить этот феномен современной науки, содействуя тем самым формированию более основательного общественного мнения.

Анализируя состояние последних исследований, английский ученый М. Элисон (M. Alison) приходит к выводу, что «в последние годы поколебалась вера ученых в то, что специфические стволовые клетки, предназначенные для построения различных органов, ограничены в своих возможностях фактором своего происхождения. Это зависит все от той же активности или пассивности генов, которые определяют, в свою очередь, различные концентрации протеинов. Существуют гены, которые не только дифференцируют нервные клетки в организме позвоночных, но, будучи расположенными в другом органе, ответственны, например, за особенности правой и левой части тела, за построение пяти пальцев и даже, в определенной мере, фолликул волос».

Какую роль и где именно играют гены, какие показатели концентрации протеинов они создают, зависит в свою очередь от активности других генов. Эти каскады взаимозависимости крайне сложно постигнуть обывателю. Только исследователям удается время от времени что-то распознать, порой не зная, как «приткнуть» открытие в многомерное мозаичное полотно неизвестности.

Конечно, манипуляции на клеточных системах человека являются вызовом для любого ученого, ибо он получает в руки инструмент для борьбы с пока еще неизлечимыми болезнями. Несмотря на то, что стволовые клетки вызывают огромный интерес у ученых, вырастить их на базе человеческих клеточных структур долгое время не удавалось, пока, наконец, новосибирские ученые не разработали препарат «G5», заставляющий человеческий мозг производить стволовые клетки, которые самостоятельно находят повреждения в органах и восстанавливают их. Открытие основано на способности детского мозга производить стволовые клетки, которые взрослому мозгу, по идее, не нужны, ибо процесс формирования органов уже давно закончен. Но препарат «G5» все может изменить, повышая качество жизни, став прекрасной профилактикой старения.

Другим достижением медицины в борьбе за долголетие стали клетки человеческого сердца, которые вырастили из стволовых клеток японские генетики во главе с российским ученым К. Агладзе. Весь процесс образования сердечной ткани происходит под микроскопом поэтапно. Сначала клетки собираются в пульсирующие разрозненные капли, которые затем сами без внешних воздействий находят друг друга и объединяются в сплошную ткань сердечной мышцы. Мышца работает сама по себе, без внешних стимуляторов: 50–70 ударов в минуту. Источник генетического материала – индуцированные (перепрограммированные) стволовые клетки. Из них состоит эмбрион на начальном этапе развития, и именно они являются предшественниками конкретных органов. Генным инженерам удалось обнаружить химическое вещество, которое приводит в действие механизм такой трансформации. Из каждой сотни индуцированных протоклеток 80 становятся клетками сердца. «Сконструированная сердечная ткань, которую мы делаем, пригодна для двух основных вещей: первое, мы можем на ней тестировать действие различных веществ, а второе, мы можем с помощью нановолоконной матрицы применять эти клетки для имплантации в поврежденное сердце», – рассказал Агладзе. В японском научном центре профессор К. Осафунэ продемонстрировал у себя в лаборатории результат перепрограммирования стволовых клеток в ткань не только человеческой сердечной мышцы, но и почки. «Это полноценная почечная ткань, полученная из стволовых клеток взрослого человека. Мы достигли 90 %-ной трансформации исходного клеточного материала», – гордится своими научными достижениями японский профессор.