Михаил Гефтер - 1917. Неостановленная революция. Сто лет в ста фрагментах. Разговоры с Глебом Павловским

Чем ослаблялось вертикальное рабство дворян? Тут сложение ряда факторов, прежде всего, европейских революций. Сложное развитие, стороны которого завязаны на тенденциях, выводящих за пределы России. Вытекающих из роста империи, ее реакции на революционную Европу, с извлечением опыта дворцовых переворотов XVIII века. Сперва империя участвует в попытках подавления Французской революции, а вскоре сама революция через Польшу стучится в русскую дверь. Явился Радищев. Эти соображения приводят Екатерину и самодержавную власть к идее, что отдаление дворянства от престола есть профилактика революции. И в силу комплексов самодвижущей махины власти идет отдаление той части дворян, которые вместо жительства в столицах укореняются по имениям и поместьям, становясь местными жителями. Помещик владеет душами, разбросанными по разным территориям. Появляются новые навыки власти – та становится целью для самой себя, но на несколько новых основаниях.

– Но отчего вопрос о рабстве так ранит образованную русскую публику?

– Здесь надо прощупать русскую историю на молекулярном уровне, а не только на событийном. Как проблема рабства стала для образованных русских фактом, к которому они относились все отрицательнее? Рабство стало фокусом повседневности, в котором концентрируется зло русской жизни – и в этом свете они начинают рассматривать свое призвание, даже личное отношение к Богу – почему?

Чтобы дать это несколько ощутить, прочту фрагмент из второго философического письма Чаадаева к женщине – лирическому адресату всего произведения. «Мы являемся в мир со смутным инстинктом нравственного блага, но вполне осознать его мы можем лишь в более полной идее, которая из этого инстинкта развивается в течение всей жизни. Этой внутренней работе надо все приносить в жертву, применительно к ней надо установить весь порядок вашей жизни…» [26] Чаадаев П. Я. Философические письма (1828–1830). Цитируется фрагмент второго письма. Далее – там же. – и так далее и тому подобное. И дальше: «Вам придется себе все создавать, сударыня. Все! Вплоть до воздуха для дыхания, вплоть до почвы под ногами, и это буквально так. Эти рабы, которые вам прислуживают, разве не они составляют окружающий вас воздух? Эти борозды, которые в поте лица взрыли другие рабы, разве это не та почва, которая вас носит? И сколько различных сторон, сколько ужасов заключает в себе одно слово “раб”. Вот заколдованный круг, в нем все мы гибнем, бессильные выйти из него. Вот проклятая действительность, о нее мы все разбиваемся… – И так далее, дальше. – Эта же язва, которая нас изводит, в чем же ее причина? Как могло случиться, что самая поразительная черта христианского общества как раз именно и есть та, от которой русский народ отрекся на лоне самого христианства, откуда у нас это действие религии наоборот?»

Вот крик души Петра Чаадаева. Когда он говорит, что существование рабства превращает нас в ничто, что рабство – это «религия наоборот», он идет гораздо дальше критики крепостничества. Политический факт вырастает у него в покушение на человека в нем самом. Ведь это написано в 1829–1830 годах, после поражения восстания 14 декабря, при царе Николае… Острота сознания собирает в фокус все, касающееся смысла жизни и истории вообще. Невыносим самый факт крепостного рабства в стране, которая одержала победу над Наполеоном и была в лидерах европейского процесса. Как Россия распорядилась своей победой?

Декабризм оборвался первым крупным поражением мыслящей дворянской среды и протообщества, которое в этой среде возникло. Попытка декабристов разом преодолеть вертикальное и горизонтальное рабство, продвинув Россию в строй цивилизованных наций, привела Николая к системе, возобновляющей уходившее вертикальное рабство. Поражение декабристской мысли материализует тему рабства в николаевской системе, также возникшей из поражения 1825 года и выстраиваемой властью-победителем.

Они дети отцов, уже начавших выходить из ситуации вертикального рабства. Поколение детей, которые чаще, чем их предшественники, росли в обстановке русской усадьбы. Специфична психологическая среда помещичьего дома, русского барского бытия. Думаю, Западная Европа такого уклада жизни уже почти не знала, феодальные поместья с крепостными остались в ее прошлых веках. Кроме того, Европа всегда знала и другие отношения, выходящие за рамки феодальных.

А в России одно рядом с другим. Вот мальчик Герцен. Он воспитывается при участии гувернеров-воспитателей, берет любые книги из библиотеки отца и дяди, свободен в мире идей. Очень рано, ребенком, приобщается к мыслям, к которым в других условиях приобщаются в зрелом возрасте. Мальчик вхож в помещения, где живут дворовые. Он знает их козни, слушает их песни, приобщен к их будням. Непосредственность перехода, при которой он читает «Орлеанскую деву» Вольтера, а через полчаса слушает любовные истории дворовых, участвует в их взаимоотношениях. Этот совершенно особый уклад жизни и развращает, и облегчает нестесненность ума. Ассоциативные связи здесь не разгорожены по классовым статусам, как при раннебуржуазных обстоятельствах у европейского человека.

Молодые люди старшего возраста пережили коллизию антинаполеоновских войн. Они победители – над кем? Над Наполеоном! С другой стороны, бивуак – особенная среда. Общая жизнь молодого дворянина-офицера с русским солдатом, прямое общение в походах с крестьянской массой. А есть еще ополчение. В действие вовлекаются не отдельные люди, а целые слои дворянской молодежи, сливки общества начала XIX века! Генералы – люди какого возраста? 28 лет, 30, 32 года… И мы увидим генерала Михаила Орлова, любимого флигель-адъютанта царя Александра, который принял капитуляцию Парижа и в 30 лет командует дивизией. Орлов позволяет себе строить общеевропейские планы: договорившись с Ипсиланти [27] Александр Константинович Ипсиланти (1792–1828) – российский генерал, руководитель Греческой революции (1821). , поднимающим восстание в Греции, своим приказом бросить на Грецию 20 тысяч солдат, мужиков в солдатской форме, и тем заставить царя Александра объявить войну Османской империи! Вот особый уклад личности. И когда говорят про декабристов: «страшно далеки они были от народа» [28] Ленин В. И. Памяти Герцена (1912). , я это отрицаю. Если народ и был от них далек, то они не так далеки от него, как кажется.

Текст предоставлен ООО «ЛитРес».

Прочитайте эту книгу целиком, на ЛитРес.

Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.