Игорь Свинаренко - ВПЗР: Великие писатели Земли Русской

– Что-то в этом есть… Мы накрыты вашей тенью мощной.

– Нашей – в смысле донецкой?

– Нет, русской. У нас люди до сих пор смотрят русские каналы. Ваше преступное телевидение – в голове у наших людей! Но не у белорусов чистых, а у русских.

– Дебилы, блть, как мудро заметил наш министр Лавров, мастер слова.

– После войны ж у нас было мало населения, погиб…

– …погиб каждый четвертый белорус, мы помним.

– Да. И поэтому завезли очень много русского населения. Это такое тихое место, сюда съезжались отставники. Когда русские бежали из Прибалтики и других бывших республик – то многие ехали в Беларусь. Вот я недавно сижу в очереди у зубного… Вдруг какой-то мужичок заходит и говорит: «Так, Крым взяли, теперь на очереди Одесса, ее Екатерина в кровати подарила кому-то!» И все это повисает в тишине. Потому что белорусы этого не поддерживают. Только я одна отозвалась: «Ну а с Калининградом как будете?» Он не ожидал сопротивления, потому что привык – все молчат. И сказал только: «Ну, это же наше страдание». Я ему: «Ну, если мы будем мериться страданиями… Сколько Иван Грозный белорусов повырезал!» Он говорит: «Грозный и своих резал». Своих – резал, но мы-то при чем?

– А что, голодомор в Белоруссии, есть такая тема?

– У нас этой темы – голодомор – нету. Но тут я на стороне украинцев, я с детства эту тему впитала в сознание. Мы, бывало, с бабушкой идем по селу, и она говорит: «Деточка, тише, тут живет бабушка, которая в голод съела своих детей…» Она рассказывала мне, как у них вытрясали последнее зерно, как они прятали что-то, как вокруг пруда стояли красноармейцы и не пускали людей к воде, чтоб те не могли наловить рыбы. Как ели конский навоз… У меня с голодомором – четко.

– Да, так вот мазохизм. Возможно, это промежуточное состояние. А не включен ли вообще механизм самоуничтожения этноса? Как говорил ваш коллега Пелевин, заговор против России есть, особенность его в том, что в нем участвует все население страны. Население вот уменьшается, медицину с образованием сворачивают, пенсии режут, водка льется и все такое прочее… Вот как киты выбрасываются на берег. Может, и с народами такое бывает? Сколько этносов пропало из тех, что описаны в Библии!

– Я знаю эти интеллигентские теории, они время от времени появляются… Но я так не думаю. Просто это народ с очень тяжелой историей… Люди хорошие вроде бы, но история какая-то ужасная! Вот у Достоевского – культ страдания. А я считаю, что страдание корежит, портит, деформирует.

– Может, это таки национальный мазохизм?

– Нет, я бы не могла это назвать национальным мазохизмом. Но есть какая-то обреченность. Все время нужна сверхидея какая-то! И все становятся заложниками этой идеи. И вдруг – исчезает человеческое.

– У меня есть термин – «духовность в хорошем смысле слова». Большевики уничтожали материю. И сейчас власть этим занята. Это как староверы уходили в леса. Не надо смеяться над духовностью, она таки есть, и она важна для русских. Лыковы ушли в леса, про это «Таежный тупик» Василия Пескова…

– Вы любите теории интеллигентские, а я исследую массовое сознание. Исследую формы, в которых масса перетекает. А то, что вы говорите, – я называю это мережковщиной, Мережковский любил такое.

– По мне, так это почетно – быть мережковцем!

– А я это из себя всегда вычищаю. Вот почему у меня мало комментариев. Потому что то, что я достаю из жизни, – что можно рядом с этим поставить? То, о чем вы говорите… Я не люблю такие интеллигентские теории. Они красивые – так, иногда потрепаться за столом. Друг перед другом – мы можем поупражняться.

– Да ну, какой из меня интеллигент… Я – человек из глубин пролетариата. Я уверен, что вы читали Захер-Мазоха, Зимбардо и прочих про страдания и насилие.

– Конечно.

– А вы не ходите в секс-шопы?

– Ни разу не была.

– Вот! А надо бы.

– Да, надо найти какою-то лесбиянку и сходить, – не пойдешь же туда с мужчиной.

– Я вас призываю непременно сходить. Чтоб вы заглянули в подсознание народа еще и с этой стороны. Плетки, хлысты, наручники, кляпы…

– Это дальше Достоевского?

– Думаю, это другой аспект. Одни люди мучают других. (Вам это ничего не напоминает?) Люди платят деньги за то, чтоб их били. Это огромный рынок! На рынке страданий крутятся огромные деньги! Обещайте сходить!

– Да, надо сходить. Может, это как-то связано с наслаждением?

– Ну да. О чем я и говорю. Таковы мазохисты. Люди и этносы. Это я к вашей теме страданий. Вот и водка, не чужая нашим народам: люди кривятся, морщатся, крякают, запивают, им противно. Выбор напитка народом – это же архиважно. Или, ладно, водка – но ее ж можно разбавлять, ну, там, березовым соком, патриотически. Но нет! Надо чтоб было противно. Не просто пьют, а помногу, чтоб утром похмелье, это ужасное состояние – впрочем вам не понять, вы ж не пьете. В армии и в тюрьме мучают друг друга. Ну вы понимаете, о чем я говорю.

– Да, понимаю.

– Вот этот список мазо. Не получается ли так, что Россия (и Белоруссия тоже, а Украина уходит от этого) – страны такого православного фундаментализма…

– Нет, я думаю, это только Россия.

– Ну вот как исламские террористы. Шахиды.

– Я видела, как моджахеды спокойно говорили о смерти. В плену.

– Возможно, Россия – страна победившего фундаментализма, того же мазохизма. Мой дед рассказывал, что замполит на фронте ставил задачу – воспитать в бойцах презрение к смерти. Прекрасный термин, ныне забытый. Ну и дальше – уничтожить сельское хозяйство, вообще экономику… Вы думаете, что я перебарщиваю?

– Вы подгоняете под идею, а жизнь всегда богаче идеи.

– Да я не подгоняю, а пытаюсь понять и объяснить происходящее. У меня вот такая версия, такое оправдание, объяснение. А у вас какая версия?

– Я думаю, что мы просто опоздавшие люди. Когда в Болонье основали университет – и когда у нас?

– XI век?

– Ну вот. А у нас что было тогда? Кривичи и вятичи бегали?

– Ну так и что ж тогда делать? «Что делать?» Сидеть в деревне тихо?

– Вот Россия пытается что-то сделать… Идея эта, по-моему, дугинская – что Россия сделает рывок и спасет цивилизацию. Но меня больше интересуют не эти отвлеченные темы – а битва добра и зла, скажем так, больше вот эти вещи.

– Поле битвы – сердце человека, а ля Достоевский?

– Я круг вопросов сузила вот до этого предела.

– А вот еще же Игорь Шафаревич, был такой автор. Я в самиздате читал его книжку с названием приблизительно «Социализм как явление в мировой истории». Там было про то, что в разное время возникали – независимо друг от друга, потому что никакой связи между ацтеками и большевиками же не было, никакой преемственности – цивилизации, в которых не было собственности, кроме государственной, не было свободы и народ истреблялся просто так, без всякого смысла. И они все почему-то строили пирамиды, типа нашего мавзолея. Это в продолжение темы мазохизма и самоуничтожения.