Виктор Тимченко - Модерный национализм. Глобальные катастрофы и как от них защититься

Известный в Германии исследователь демографических проблем Тило Саррацин с горечью отметил: «Нас никто не будет выгонять с нашей земли. Мы покинем историческую сцену по неумолимым законам таблиц смертности статуправления».

Конечно, немецкое общество неоднородно. Здесь тоже слышатся голоса, призывающие задуматься над тем, что происходит. Один из голосов – католического кардинала Йоахима Майснера. В мае 2013 года он сказал, что женщин в стране нужно поощрять к тому, чтобы они «оставались дома и рожали трёх-четырёх детей», а не рассматривать, как это делает канцлер Ангела Меркель, «только иммиграцию как панацею от всех демографических проблем». Он назвал немцев «вымирающей нацией» с идеальным законодательством об абортах. «Не является ли это самоубийством общества?» – задал риторический вопрос кардинал.

На этот вопрос вовсе не риторически ответила председатель партии «зелёных» Клавдия Рот. Она обозвала кардинала человеком, «живущим в позавчерашнем дне», походя мазнула клирика дёгтем, поставив его цитату на одну ступень с высказываниями Гитлера, и заявила, что у кардинала «представления о семье припылились». «Зелёного» политика единодушно поддержали как социал-демократы и «Левая» партия бывших коммунистов из оппозиции, так и члены правящей коалиции – свободные демократы.

Немецкое общество просто НАЦЕЛЕНО на вымирание.

Низкая рождаемость идёт в Германии рука об руку с новой интенсивной медициной. Средний возраст немцев растёт. В начале ХХ века он составлял около 50 лет, а в 2011 году достиг для мужчин почти 78 лет, для женщин – почти 83. Это означает, что в стране становится всё больше и больше пенсионеров. Средний возраст населения сегодня – 44,2 года. В 2030 году он достигнет 47 лет – в начале прошлого века примерно в таком возрасте, как упоминалось, люди обычно умирали. Перспектива до 2050 года: средний возраст – почти 52 года, продолжительность жизни – 84,4, количество стариков – 32,5%, то есть каждый третий.

Причины низкой рождаемости можно проанализировать, но это дело трудное. Замечено только, что рождаемость снизилась, например, после того как 120 лет назад канцлер Отто Бисмарк ввёл государственное пенсионное страхование. Социальная логика: дети перестали быть единственной опорой в старости. В наше время логика, наверное, другая, но факты таковы: если у 10,6% женщин 1940 года рождения не было ни одного ребёнка, то среди женщин 1965 года рождения бездетных уже более 30%.

Граждане переложили ответственность за детей на государство.

По данным статистического управления Европейского союза, Германия уже сегодня является европейским «домом престарелых»: среди 28 членов ЕС она – на последнем месте по количеству молодёжи и на первом – по количеству пенсионеров.

Из такого демографического развития следует обнищание. Если вчера один пенсионер приходился на двух работающих, то завтра будет приходиться на одного. То есть тот, кто работает, должен кормить не только своих детей, но ещё и одного пенсионера. Если не останавливаться на нынешнем десятилетии, а пойти немного дальше, то уже скоро на одного работающего будут приходиться два пенсионера – потянет ли он такую ношу?

Вот расчёты: в 2010 году 26 миллионов работников платили пенсии (140 миллиардов евро) 20 миллионам пенсионеров (25% населения). В 2050 году число пенсионеров возрастёт до 40%, тогда они будут получать (если не изменятся размеры выплат) 225 миллиардов в год, а количество работников, которые платят в пенсионный фонд, снизится. Нагрузка на одного работающего вырастет практически вдвое.

Старение общества влечёт за собой и другие значительные расходы. Если мы говорим о большей продолжительности жизни, то это означает, что старики чаще, чем молодые, болеют, за ними должен быть специальный уход. В 2012 году в Германии было почти полтора миллиона больных деменцией – неизлечимой болезнью стариков. Поскольку стариков становится всё больше (а медицина становится всё лучше, и люди не умирают от «простых» болезней), то к 2050 году таких больных ожидается 3 миллиона, их уже сейчас становится ЕЖЕДНЕВНО больше на 100 человек. Сегодня только на лечение этой болезни работающие должны платить в больничные кассы 3,6 миллиарда евро. С удвоением числа больных удвоятся и расходы.

Платить в пенсионный фонд, в больничные кассы в настоящее время практически некому, через 20 лет страна вынуждена будет либо оставить старых и больных на произвол судьбы, либо значительно снизить жизненный уровень всего общества. Постепенно в Германии с аргументами гуманности (но с оглядкой на экономику) становится приличным говорить о «врачебной помощи тем, кто хочет добровольно уйти из жизни» – эвтаназии. Речь идёт не обо всех самоубийцах, а лишь о старых. Общество таким образом «решает проблемы» пенсионного обеспечения и снижения расходов на медицину. Христианская мораль («Не убий!»), простодушный Гиппократ («Не навреди!») тихо отходят в сторону.

Что может сделать Христос против дефицита бюджета?

Германия вроде бы нашла путь решения своих демографических проблем: она широко открыла двери для иммиграции. Тот, кто не знаком с проблемой, очевидно, считает, что попасть в Германию и обосноваться здесь на работу – сложное дело. Практика показывает, что это не так. Сотни тысяч и миллионы людей (в 2012 – более миллиона) приезжают туда из года в год и остаются навсегда. В середине 60-х годов это были итальянцы, испанцы, португальцы, югославы, турки. Затем захлестнула волна мигрантов из бывшего СССР и Восточной Европы. За ней обрушился вал с Дальнего Востока и Индии, Африки и арабских стран. Если не считать около пяти процентов этнических немцев, вернувшихся (преимущественно из бывшего СССР) на историческую родину, то весь большой остаток мигрантов составил в 2011 году почти 20% немецкого населения.

Как свидетельствуют учёные, демографические проблемы середины прошлого века сейчас только обострились.

Но зато своим приездом мигранты создавали статистическую иллюзию, что население не уменьшается, что в стране достаточно рабочих рук. Предоставлением гражданства рабочим-гостям политики обманули самих себя: сознательно смешивая понятия «гражданство» и «национальность», они создавали впечатление безупречной демографии. Хотя разница между этими двумя понятиями (оба существуют в немецком языке – Staatsbürgerschaft и Nationalität – но сознательно не употребляются) видна невооружённым глазом: по гражданству я – гражданин ФРГ, по национальности – украинец, а отнюдь не немец.

Такая «хитрость» сняла политическое давление с правящей касты, которая при отсутствии мигрантов должна была бы задуматься над перспективой и искать рычаги стимулирования рождаемости собственного народа.