Валерий Могильницкий - В долине слез. О великих узниках Карлага

К числу побед Колчака надо отнести его участие в экспедиции по изучению вопроса о северном морском пути из Тихого в Атлантический океан. В 1909 году на судне ледокольного типа «Вайгач» он пересекает Средиземное море, Индийский океан, входит в бухту Золотой Рог у Владивостока, а затем держит курс на Берингов пролив, обследует этот район, ведет съемки и астрономические наблюдения на мысе Дежнева.

В годы первой мировой войны Колчак делает все возможное для развития флота на Балтийском море, строительства первых подводных и минных лодок. Он выставляет в Финском заливе сильное минное поле, так что корабли неприятеля не рискуют подходить к берегам России. За это Колчака награждают Георгиевским Крестом.

Конечно, после этого следует новое повышение – А.В. Колчака назначают в 1916 году командующим Черноморским флотом. С производством в вице-адмиралы. И, надо сказать, Александр Васильевич отличается – даже в самые страшные революционные годы Черноморский флот не теряет своей боевитости, хотя большевики все делают для его уничтожения. Но, странное дело, рядовые матросы, офицеры больше слушают Колчака, чем красных комиссаров. Они продолжают защищать Россию и ее морские границы до последней капли крови.

Сейчас тяжело читать протоколы заседаний Чрезвычайной следственной комиссии по делу Колчака. Проводя допрос адмирала, большевики стремились всячески унизить его, выбить такие показания, чтобы перед всеми предстал образ неумного и кровожадного врага народа. Однако ничего подобного не получилось. Колчак держался на заседаниях комиссии с достоинством, демонстрируя свой высокий интеллект и преданность присяге, данной императору и правительству. Даже В.И.Ленин вынужден был сказать о «довольно неумном порицании, глупых обвинениях Колчака».

…Его расстреляли вместе с премьер-министром Пепеляевым. Их тела красноармейцы не похоронили в землю, а выбросили в прорубь Ангары.

Когда перед расстрелом Колчаку зачитали постановление большевиков, он только и сказал:

– Как? Без суда?

Без суда и следствия была отправлена из Иркутской тюрьмы в лагеря смерти княгиня А.В.Тимирева, единственная вина которой состояла в любви к Колчаку. Но разве за любовь наказывают? Оказывается, в стране Советов все было возможно.

После иркутской тюрьмы Анну Васильевну содержат в Бутырке, Забайкальском лагере, отправляют в ссылку в Малоярославец, Тарусу. В апреле 1939 года ее вновь осуждают по статье 58 пункт 10 на восемь лет лагерей. Она попадает в Карлаг, где была вначале использована на общих работах. А затем ее переводят в культурно-воспитательную часть художницей клуба Бурминского лагерного пункта.

В Бурме ее запомнили как обаятельную женщину, полную любви и уважения к людям. Она прекрасно играла на стареньком пианино в клубе, часто выступая в концертах художественной самодеятельности. Ее любимый номер – исполнение «Лунной сонаты» Бетховена. Как-то она написала масляными красами по памяти портрет Колчака. Конечно же, эту картину у нее изъяли хозяева лагпункта.

В Интернете я разыскал сборник «Милая, обожаемая моя Анна Васильевна» (Москва, 1996 год). В нем опубликован дневник разных лет Тимиревой. С грустью и печалью пишет она о Бурме. «Просоленная степь, прошитая железнодорожной ниткой, кучка саманных бараков, огород и парк у пруда, куда вход заключенным воспрещен, хотя каждое дерево посажено их руками. Бурминское отделение Карлага. Посредине клуб – просторное здание, тоже саманное и тоже протекающее в дождь, как и все остальные бараки».

Далее Анна Васильевна повествует о тяжелом каторжном труде на полях, откормочных площадках, фермах. Единственное утешение – это кино в клубе, драматический кружок, театральные постановки.

Она поясняет: «Актеры – заключенные, режиссер и художник – тоже. На репетиции приходят после дня работы, кто где. А день – от зари до зари. Казалось бы, сил хватает только дойти до своей койки, свалиться, как мешок, и спать, спать.

Но на репетиции, на спектакле можно забыть за это время обо всем, что не театр, готовить праздник, и это действительно праздник для многих. Наша публика – заключенные тоже. Публика очень чуткая, прямо сказать – умная публика».

В Бурме Анна Васильевна как художница клуба оформила немало спектаклей. Но самой большой удачей она считает пьесу «Забавный случай» итальянского драматурга Карло Гольдани. Этот спектакль поставила режиссер Анна Лацис, родственница латвийского писателя Вилиса Лациса. Именно он содействовал досрочному освобождению Анны, находясь на должности председателя Совета Министров Латвийской ССР в 1946–1959 годы. А главную роль в спектакле Констанции сыграла Мариетта Капнист, будущая кинозвезда советского экрана, замечательная актриса театра. Дружбу с Мари Анна Васильевна пронесет через всю жизнь, они будут встречаться в Москве на Плющихе, на дачах в Подмосковье…

Что спасало Анну Васильевну в дикой, поросшей караганником Бурме? Она сама отвечала в дневнике: «Мое высокое стремление к Поэзии». А.В.Тимирева не считала себя поэтом, хотя по сути таковой являлась. Если бы ее стихи в те времена печатали в журналах и газетах, она стала бы знаменитой, признанной поэтессой.

В Бурме Тимирева написала цикл стихов «Позабыть пора пустые бредни» (1938 год), «Дни ползут, но летят недели», «Все холодные дни короткие» (1939 год)… В них мягкая лирика сочетается с отчаянностью, безвыходностью своего положения. В 1942 году Анна Васильевна пишет:

В стихах «Топография» в 1944 году она в преддверии освобождения своего восклицает:

В спецархиве мне показали справку Управления Карлага об освобождении А.В.Тимиревой-Книппер из Карлага и поселении ее на станции Жарык. Справка датирована 24 марта 1946 года. Именно на этой станции она пишет последнее стихотворение из казахстанского цикла:

Она, действительно, встретила свою старость на Волге под Тверью. Подмосковье стало ее последним местом отдыха и вдохновенья. Но до этого после освобождения из Карлага она еще не раз попадет в жестокие лапы органов безопасности. Опять ссылки, опять лагеря. В 1954 году (после смерти Сталина) она напишет Маленкову: «Мне уже 61 год. Теперь я в ссылке. Я не знаю, почему и зачем меня мучают?!» Но добрый Георгий Максимилианович, несостоявшийся «наследник» Сталина, ничем не смог помочь Тимиревой. И только после XX съезда партии 27 февраля 1957 года пришла долгожданная весть: «Дело в отношении Тимиревой прекратить за отсутствием состава преступления».