Александр Бондаренко - Дорога к Победе. Великая Отечественная война глазами современных историков и генералов

– Ну а что, как вы думаете, помогло в этой ситуации немцам?

Никифоров: Гитлер объявил, что Ржев – ворота Берлина и надо напрягать все силы, чтобы ни в коем случае не допустить разгрома группы армий «Центр». За счет чего ему удалось спасти положение? За счет привлечения сил не только Германии, но и всей Европы. Отправляясь на фронт, немецкий рабочий оставлял свой станок – и его заменял какой-нибудь француз, бельгиец, голландец… Швейцария хоть и нейтральная страна, но она поставляла Германии какую-то высокоточную технику.

А если говорить о самой германской армии, то достаточно, думаю, сказать, что даже соединения элитных, как сейчас говорится, войск СС были только немногим более чем наполовину укомплектованы немцами и фольксдойче. Остальное составляли добровольцы из Бельгии, Голландии и т. п.

– То есть опять-таки, как и в 1812 году, России приходилось воевать против объединенных сил Европы… Конечно, внешне все это выглядело совершенно по-иному.

На вопрос отвечают Г.А. КУМАНЕВ, В.Н. ЛОБОВ, М.Ю. МЯГКОВ, Ю.А. НИКИФОРОВ, А.С. ОРЛОВ, О.А. РЖЕШЕВСКИЙ и В.Ю. ЧЕРНОГОР.

– Хотя зимой 1941/1942 года гитлеровцы и потерпели под Москвой серьезное поражение, однако известно, что немецкая армия не только не была еще разгромлена, но и находилась достаточно близко от советской столицы, представляя для нее реальную угрозу…

Куманев: Да, немецко-фашистские войска были отброшены от Москвы всего на какие-то 120–150 километров – сегодня это расстояние можно преодолеть на электричке за два часа.

– Но почему же тогда гитлеровцы оказались под Сталинградом, а не попытались решить исход войны новым сокрушительным ударом на Московском направлении, где, кстати, у них имелись в наличии немалые силы?

Куманев: Вопрос это очевидный и естественный – даже Сталин был убежден, что Гитлер снова предпримет наступление на нашу столицу. Прогноз такого наступления был, вроде бы, довольно обоснованным. Москва, как мы сейчас сказали, находилась совсем рядом… На самом деле, однако, планы немецкого командования были совершенно иные.

Мне хотелось бы остановиться на этом просчете Ставки ВГК, точнее – Сталина, относительно планов немецкого командования на весенне-летний период 1942 года, относительно главного направления нового немецкого наступления. Сталин пытался определить, каковы были расчеты гитлеровского командования. Снова на Москву? Или были какие-то другие намерения?

Лобов: Интересно провести параллель к событиям 1812 года,190-летие которых мы сейчас как раз отмечаем. По сути, Гитлер поначалу скопировал стратегию Наполеона. Если у Бонапарта были планы разгромить войска и овладеть столицей какого-то государства, после чего оно естественно капитулировало, то и Гитлер пошел приблизительно по такому же направлению. И по началу войны, и по театру военных действий, и по стратегическому направлению, он, по сути дела, копировал Наполеона: там же сосредоточил войска и удар наносил на Москву, стремясь дойти до нее как можно быстрее, в надежде, что после этого Россия капитулирует.

– Недаром же еще Александр Сергеевич Пушкин писал: «Мы все глядим в Наполеоны…»

Лобов: Вот-вот! Да не у всех это удается… Так и Гитлеру не удалось. Тогда он решил лишить нас бакинской нефти, то есть тех сырьевых источников, без которых не только остановилась бы наша боевая техника, но и встала бы оборонная промышленность…

Куманев: Да, главным направлением немецкого наступления на лето 1942 года было избрано южное. После наступления на Кавказ с выходом в нефтяные районы Гитлер планировал перевалить через Главный Кавказский хребет, дойти до нефтеносных районов Ирана и Ирака.

– Это находит какое-то отражение в документах?

Куманев: Конечно, и во всей полноте. Уже 3 января 1942 года, то есть еще в разгар битвы под Москвой, Гитлер в беседе с японским послом Хиросо Осимой заявил, что он пока не намерен проводить наступательные операции в центре фронта, и что его главная цель – операции на южном участке фронта, в направлении Кавказа, кавказской нефти. Сталинград и выход к Волге были в то время в планах немецкого командования второстепенным направлением.

28 марта состоялось совещание в Ставке Гитлера, на котором обсуждался план летнего наступления немецко-фашистских войск. Генерал Варлемонт, присутствовавший на том совещании, позднее отметил, что « Москва, как цель наступления, пока совершенно отпадала ».

5 апреля 1942 года Гитлер подписывает директиву ОКВ № 41, в которой прямо говорится: все силы сосредотачиваются для проведения главной операции – на южном участке, с целью захвата нефтеносных районов Кавказа, перехода через Кавказский хребет и дальнейших действий в южном направлении.

– Ну а у нас какими были планы на 1942 год?

Орлов: 1942 год мы встречали с энтузиазмом: на полях Подмосковья шла великая битва за Москву, декабрьское контрнаступление показало, что блицкриг терпит крах, и все рассчитывали, что наше победоносное наступление продолжится…

5 января 1942 года в Ставке состоялось совещание с высшим руководящим составом, где Сталин сказал, что нужно продолжить наступление на всех трех стратегических направлениях – силами шести фронтов. Генерал Жуков возразил, отметив, что сил на все направления не хватит, что наступление с надеждой на успех можно развернуть только на одном, центральном, главном направлении. Его поддержал председатель Госплана Вознесенский, уточнив, что при широком наступлении будут большие трудности с боеприпасами – их не хватает.

Сталин с этим не согласился. Он резко оборвал Жукова и заявил, что Красная армия должна развернуть наступление на всех трех стратегических направлениях. Поставленная им задача была оформлена как директивное письмо № 03 от 10 января: сделать 1942 год годом разгрома гитлеровского вермахта.

– Выходит, всему причиной, волюнтаризм Сталина, о котором так любят рассуждать наши отдельные историки?

Орлов: Да нет, здесь все гораздо сложнее – недаром в связи с этим в историографии возникает целый ряд вопросов. Жуков вроде бы предлагал все правильно, и Вознесенский тоже обо всем обоснованно говорил, но ведь и Сталин тоже информацию не с потолка брал. Почему же он поставил войскам задачу, оказавшуюся впоследствии нереальной невыполнимой?

Теперь стало известно, что в конце декабря – начале января в Москву поступали сведения от наших разведчиков из Германии – от «Красной капеллы», в частности, и от других источников о том, что немцы деморализованы, что 75 процентов немецких дивизий истощены. Они, мол, не способны к наступательным действиям, не хватает горючего, боеприпасов…