Александр Бондаренко - Дорога к Победе. Великая Отечественная война глазами современных историков и генералов

Сталин тогда сказал так: если хоть одна скважина будет законсервирована, а немцы к ней не подойдут, вы будете расстреляны. Если же немцами будет что-то захвачено, вы тоже будете расстреляны. Байбаков тогда посетовал: «Вы же мне выбора не даете!» – «А я вам дал право думать», – ответил Сталин. Байбаков сразу же вылетел на Кавказ…

– Да, Николай Константинович Байбаков об этом рассказывал – в интервью для «Красной звезды»… Так что же происходило в это время в самом Сталинграде?

Ржешевский: Позвольте мне ответить на этот вопрос следующим образом… Так повернулась судьба, что много-много лет назад, по заданию опять-таки редакции «Красной звезды», ныне покойному Петру Михайловичу Деревянко и мне было поручено взять интервью у маршала Александра Михайловича Василевского – в связи с его 70-летием.

– То есть это было в 1965 году…

Ржешевский: Мы тогда задали традиционный вопрос, какие дни войны маршалу запомнились особо, и он сказал, что это, прежде всего, 23 августа 1942 года – самый тяжелый день Сталинградской битвы…

Вы знаете, что немцы тогда прорвались к Волге, был колоссальный авиационный налет… Александр Михайлович Василевский, член ГКО Глеб Максимилианович Маленков, командующий ВВС Александр Александрович Новиков и еще два-три человека находились в штабе фронта, в тоннеле под рекой Царицей, где был подготовлен КП… Кругом все горело – кошмар, да и только… Ожесточенность боев была запредельной, но все же длительное время остановить противника в средней излучине Дона не удавалось. Некоторые наши части и соединения отступали под сильнейшим напором немецких войск, нередко это отступление превращалось в бегство, войска охватывала паника, и на каком-то этапе создалось совершенно критическое положение. Нужно было принимать чрезвычайные меры. Одной из них, на мой взгляд – самой известной и результативной, был приказ № 227 «Ни шагу назад!», которым давалось право командирам – и не только им – расстреливать тех, кто отступал без приказа. Создавались заградотряды, со всеми вытекающими из этого последствиями…

Мы прекрасно знаем, что в современной литературе немало отрицательных и необдуманных оценок этого приказа. Мол, это приказ варварский, неоправданный, из-за него погибло очень много людей…

– Ну, почему же – необдуманных? В нынешней идеологической войне это как раз один из очень точно выбранных пунктов – сегодня ведь в абсолют возводится вседозволенность, так что есть чем попугать «свободного россиянина», особенно – с неокрепшей психикой и отсутствующим гражданским сознанием.

Ржешевский: Действительно… Но вот в то время, на мой взгляд, – и, думаю, не только на мой, – этот приказ был оправдан. Положение было отчаянное, нужно было спасать фронт, а может быть даже страну…

Да, приказ действительно был жесток и категоричен, но его оценка фронтовиками и в то далекое уже время, и сегодня – положительная.

Черногор:К 227-му приказу можно относиться по-разному. Некоторые вспоминают только о заградотрядах и штрафных ротах. Но разве приказ об этом? Вчитайтесь в текст приказа, вдумайтесь в само его название – «Ни шагу назад!»…

Ржешевский: Текст сильнейший! «Безусловно ликвидировать отступательные настроения в войсках и железной рукой пресекать пропаганду о том, что мы можем и должны якобы отступать и дальше на восток, что от такого отступления не будет якобы вреда…»

Черногор: Вот в чем суть… У нас ведь вот до чего искажены понятия: захотел что-то выхватить для себя нужное – и можно этот приказ трактовать как антинародный, антигуманный и прочее. Можно же совсем по-другому на него посмотреть… У нас ведь ныне даже слово «патриотизм» интерпретируют как хотят, но чаще всего как «последнее прибежище негодяев».

Мягков: К слову, те, кто сегодня критикуют 227-й приказ, видимо, и не знают о том, что в декабре 1941 года немцы издали свой приказ «Держаться!». Здесь можно провести параллель, абсолютно оправданную: недаром же Сталин говорил, что надо учитывать и опыт врага.

Ржешевский:Невольно задумываешься, как же нашей стране удалось создать такой, я бы сказал, фронтовой организм, когда в тяжелейшей, казалось бы, безысходной ситуации и солдаты стояли намертво, и командиры оказались достойные – с самого низшего звена до самого высокого? Когда народ, гражданские люди представили собою единый сплав с армией, сломать который было невозможно? Разве что уничтожить его – только тогда он не имел бы возможности оказывать сопротивления…

Как это все удалось создать? Откуда взялись те великие силы, которые питали армию и народ в годы Великой Отечественной войны, апофеозом которой стали битвы под Москвой и Сталинградом?

Лобов:Как патриот, как аналитик, могу прямо сказать: таких людей воспитала советская идеология, идеи социализма…

Мягков: Да, если взять поколение «отморозков», которое сейчас у нас в стране воспитывается, они бы точно Сталинград не удержали.

– По счастью, наша современная система оболванивания дает сбои…

Лобов: Согласен… Но, возвращаясь к тем временам, скажу, что мы не должны забывать и о подборе людей, как тогда предпочитали говорить – «кадров», на важные участки. Те же секретари обкомов, горкомов, районные власти, которые организовывали оборону города, организовывали просто немыслимую по масштабам эвакуацию населения…

Второе – военные люди тоже были подобраны соответствующим образом. Мы теперь всех их по фамилиям, по именам знаем: Андрей Иванович Еременко, Константин Константинович Рокоссовский, Николай Федорович Ватутин, Василий Иванович Чуйков, Иван Ильич Людников, Михаил Степанович Шумилов… Они ведь не просто пришли откуда-то, не «по блату» были назначены. Их подбирали, в них проникали, и они себя проявляли в боях. Помните, «Красная звезда» недавно писала, как генерал Еременко обещал Сталину, что остановит Гудериана? Вряд ли Сталин верил, что он действительно это сделает, но он видел, сколь крепким был боевой дух у этого военачальника… А потом его воля, энергия, уверенность, подготовка передавались войскам, командирам, личному составу. Это немаловажный фактор – умение подобрать кадры стратегического звена, которые в условиях сложной обстановки не терялись бы, а принимали правильные решения – те, которые ведут к успеху…

Черногор: Сталинградская битва – расцвет полководческого таланта тех военачальников, которых подбирали Ставка и лично Сталин…

Лобов: Фронтами командовали генерал-полковник Еременко, генерал-лейтенанты Ватутин и Рокоссовский. Кстати, заметьте – не маршалы! Даже не генералы армии… Начальники штабов и члены военных советов – они все вообще были генерал-майорами. Казалось бы – стечение обстоятельств? Нет, очень продуманный шаг. Людей увидели, оценили и дали им эти ответственнейшие участки, чтобы еще раз их проверить… После Сталинградской битвы им присвоили очередные звания, потом они повели фронты к Победе, их полководческий талант проявился в новых наступательных операциях… Значит, в высшем стратегическом руководстве думали обо всем этом постоянно.