Виктор Князев - Призыв времени

Менее всего мы знаем о первобытно-общинном строе. Племена пещерных людей, охотящихся на мамонтов – вот то убогое «классическое» представление, которое напрочь застряло в наших головах. Это иллюзия. Подтвержденная, тем не менее, раскопками и предоставлением «вещдоков» в виде орудий и предметов быта каменного века. Да, подобные племена были. Но не их отдельные разрозненные стойбища составляли основу цивилизации первобытно-общинного уклада жизни. Контрдоказательством может служить хотя бы существование так называемых диких племен в Новой Гвинее, Африке, Австралии, островах Океании еще и в наше время. А на территории стран нынешних славянских народов наши древние предки жили в цивилизации Ведическая Русь .

А поскольку современные историки предпочитают относить это «белое пятно» к первобытно-общинным отношениям, то получается, что в течение многих веков параллельно существовали две общественно-экономические формации: первобытно-общинная и рабовладельческая. Потому что Ведическая Русь была современницей Древнего Рима. И в этой связи возникает резонный вопрос: как могло случиться, что мощнейшая рабовладельческая империя, охватившая весь Европейский континент (и не только) в период своего расцвета, не осуществляла попыток «блицкрига» на богатейшие восточные земли наших предков? А вместо этого предпочитала вести тяжелые войны с непосредственными соседями, на порядок более сильными, чем «первобытные племена» востока? Это вопрос №1, вопрос «на засыпку» для историков. Разумный ответ на этот вопрос есть. Его можно найти только у одного писателя – Владимира Мегре.

На самом деле вся эта «четкая» градация общественно-экономических формаций весьма условна. А вся известная нам история от Древнего Египта, Урарту, Вавилона, Древних Афин и Древнего Рима вплоть до наших дней – это все различные модификации рабовладельческого строя . При этом так называемый социалистический строй (вопреки тому, что многим из нас внушали в бывшем СССР), пожалуй, один из наиболее, если не самый махровый образец рабства. Взять, например, хоть ленинско-сталинский период правления, хоть что-нибудь более экзотичное. Что «культурная революция» Мао Цзэдуна, что «красные кхмеры» Пол Пота, что африканский правитель-людоед взасос целовавшийся с Брежневым… Все это достаточно типичные проявления социализма, стоящие в одном ряду с национал-социализмом Гитлера.

Можно сделать вывод, что социализм – это крайняя форма перманентной революции. Это та «надстройка» (по классическому определению), которая оторвалась от «базиса». Это «крыша, которая съехала» с буржуазного долгостроя. Это «зашкалившая» революция, доведенная до абсурда.

Если уж и говорить о «социализме с человеческим лицом», то здесь можно привести пример социального устройства Швеции или Норвегии. Хотя и там все достаточно далеко до истинного благополучия. Но уж во всяком случае ясно, что более-менее «нормальный социализм» не имеет ничего общего с социалистической революцией. И что чем дальше любые революции и войны во времени и пространстве, тем лучше.

Вернемся, однако, к «верхам» и прогрессу. Перманентная революция, или прогресс, постоянно поддерживает динамические (и демонические) условия революционной ситуации. «Низы», как мы выяснили, недовольны всегда, и всегда готовы на бунт, бессмысленный и беспощадный. Как и полагается рабам. А «верхи» пытаются удержать рабов в узде, так же, как и власть над нижестоящими в паразитической пирамиде. И, кроме того, отстоять эту власть перед угрозой государству извне. Зачастую провести четкую грань между такой внутренней и внешней политикой невозможно: внутренние интриги очень часто оказываются следствием внешних поползновений. В этих условиях «верхи» вынуждены неустанно совершенствовать как внутренний аппарат госбезопасности, так и армию. А это необходимость решения таких проблем, как достаточные людские резервы, надежность экономики и более совершенное оружие. Последняя проблема всегда была наиважнейшей как для военного дела, так и для общей силы государства, его авторитета.

С древних времен военная наука играла большую и, с течением времени, все бОльшую роль в государстве. Даже период средневековья, когда доминировала инквизиция, не был исключением в этом отношении. А правилом было то, что ученые, носители новых прикладных знаний, поддерживались и поощрялись государством. Прежде всего потому, что вносили свой неоценимый вклад в государственное военное дело. От Аристотеля до фон Брауна, Курчатова, Калашникова и Алферова. Да, даже, казалось бы, сугубо мирные разработки, существенно совершенствующие какие-то технические возможности, тут же непременно берутся на вооружение и в прямом смысле этого слова. Чаще же получается наоборот: потребности военного дела стимулируют выход общества на новый технический уровень. Наиболее яркий пример – Интернет, который, как известно, «родился» в Пентагоне.

Стало быть, потребность убивать является главной причиной прогресса . А более высокий уровень прогрессивного развития государства провоцирует (искушает) его лидеров на агрессию, захватнические войны. Тем более, что, при обострении конкуренции в высших эшелонах власти, лидеры государства видят в войне наиболее эффективный способ удержания этой власти. Перманентная революционная ситуация порождает войны, а войны стимулируют прогресс через совершенствование оружия и борьбу за власть. Войны, стало быть, в свою очередь порождают революции, как в технике, так и в обществе.

Вообще, вся известная нам история – история войн на фоне перманентной революции. А социальные революции вполне укладываются в определение «местных» войн различного масштаба, войн внутригосударственных. Без насилия и крови там не обходится.

Государственный переворот отличается от революции тем, что в нем не задействованы «низы». «Низы» ставятся перед фактом. Но и тут редко обходится без крови. Во всяком случае, смертельная опасность для вовлеченных в борьбу за власть лидеров, как правило, всегда присутствует. Для примера можно вспомнить обстоятельства прихода к власти Петра I, Екатерины II, Александра I, а также убийство Кеннеди в США, ГКЧП в СССР. «Гуманное» смещение Хрущева является исключением из правила. В любом случае, «верхи» вынуждены считаться с мнением «низов», тщательно его формируют. Это всегда требует лживого обоснования, будь то «смерть от внезапного приступа», «неспособность по болезни» или «злоупотребления» и «несовместимый со статусом волюнтаризм».

ГКЧП и, спустя пару лет, обстрел Белого Дома и кровавые столкновения в Москве – это попытки реванша социалистической революции. Они стали возможны «благодаря» тому, что коммунистическая идеология в «низах» все еще имела значительный вес.