Владимир Разуваев - Информационная война

Социальные сети превратились в инструмент пропаганды и контрпропаганды, а затем снова пропаганды и контрпропаганды. Один из примеров этого – семилетняя Бана аль-Абед, которая показывала последствия наступления сирийской армии на Алеппо в своем аккаунте. Две сотни тысяч подписчиков были в ужасе от рассказов о лишениях, бомбежках, голоде и нехватке питьевой воды. Все они сочувствовали жителям восточной части Алеппо и негодовали по поводу варварского поведения сирийцев и русских. Естественно, последние оказались во всем виноваты. Особенно после того, как Sputnik выразил сомнение, что девочка семи лет смогла не только сформулировать продуманную позицию, но и в совершенстве выучить английский язык. Потом об этом написал Оливье Перрен в Le Temps . 19 19 Le Temps, 6.12.2016 К его профессиональной чести, он высказал по крайней мере две противоположные позиции, которые могли существовать в отношении этой ситуации.

Видимо, одна из причин сложившейся ситуации со СМИ состоит в том, что они оказались психологически не готовы к быстрым изменениям в мире и появлению тех же самых социальных сетей. Пример с Бана аль-Абед это демонстрирует довольно-таки четко. Модель распространения информации по этому вопросу оказалась следующей. Маленькая семилетняя сирийская девочка публикует в интернете свои сообщения об ужасных последствиях действий сирийских и российских войск в Алеппо. Затем западные СМИ активно все это тиражируют. Вопросов у них к автору нет. Они появляются только у агентства Sputnik . И только у Перрена возникает некоторое сомнение.

Однако отличный английский язык у семилетней девочки, которая не является его носителем, действительно приводит к некоторым сомнениям.

Почему западные СМИ оказались к ним не готовы?

Первая причина совершенно очевидна: они хотели поверить в сообщаемое Бана аль-Абед просто потому, что информация соответствовала мейнстримовской тенденции. Надо было заклеймить Россию и Башара Асада, а для этого все средства были хороши. Но это только первая причина. Вторая, возможно, сводится к тому, что на каком-то этапе традиционные СМИ на Западе оказались под прессом конкуренции со стороны феномена, который можно назвать «сам себе журналист» в киберпространстве. И, вместо того, чтобы улучшить свою профессиональную работу, пошли по более легкому пути: стали использовать социальные сети в своих интересах. Причем очень часто некритично, особенно когда это было выгодно по коммерческим или (и) политическим соображениям.

Я ни в коем случае не хочу утверждать, что вся история сирийской девочки оказалась фейком только потому, что она либо вообще не знает английский язык, либо знает его на очень примитивном уровне (здесь есть разные мнения). Я даже готов согласиться с тем, что все ее сообщения от ее имени писала ее мама, которая является преподавательницей этого самого языка. Но я готов утверждать, причем упорно, что западные традиционные СМИ оказались не готовы к тому, чтобы высказать сомнения по поводу всей этой истории. Причем сомнения оказались бы обоснованными, потому что мама – это мама, а семилетняя девочка – это семилетняя девочка. Мне, например, и в голову не придет писать посты от имени моей семилетней внучки. Хотя они читались бы куда с большей сентиментальностью и воодушевлением, если бы я это делал.

Информационная война жестока и непримирима как и ее адепты. Причем они непримиримы не только к России и Владимиру Путину, но и к своим собственным политикам. Вот почти типичные рекомендации Якуба Янда, руководителя программы Kremlin Watch и заместителя директора центра «Европейские ценности» в Праге. 20 20 Atlantic Council, 13.03.2017 Первый тезис: если европейские политики повторяют распространяемую Москвой «ложь», то им необходимо публично противостоять. В качестве примера была приведена Марин Ле Пен. То есть, если какой-то политик имеет такую же или схожую точку зрения на политическую проблему, что и Москва, он должен подвергнуться информационной атаке. Причем неважно, что это его собственная позиция. Он на нее не имеет право, если она схожа с мнением Кремля. Ладно бы еще Кремля, хотя бы части российских СМИ.

Второй тезис. Если национальные политики систематически преуменьшают значение и масштабы вмешательства России во внутренние дела их стран, то следует разобраться с лояльностью этих политических деятелей, проверив их личные и финансовые связи с Кремлем и близкими к нему людьми. Тезис этот не менее эксцентричен, чем первый.

Получается так. Сначала надо образовать что-то вроде комитета по проверке заявлений политиков на предмет того, не преуменьшают ли они размеры вмешательства России в дела их стран. (Подразумевается, видимо, что Янда должен эту структуру возглавить. Он вообще в последнее время специализируется только на распоряжениях европейской политике, которые он делает через прессу). Просто если не будет комитета, то некому будет давать оценку столь деликатной сфере. Затем, когда будет вынесен вердикт, начнется тотальная проверка всех неблагонадежных. «Личные связи с Кремлем» будут, очевидно, определяться по факту наличия контактов с российскими политическими и общественными деятелями. Если еще и будет установлен факт хотя бы одной встречи с российским послом, то все будет ясно. С финансовыми связями с Кремлем все сложнее, но сойдет и бизнес с российскими предпринимателями. Последние подойдут и под рамки близких Кремлю людей.

Абзацем выше мы находим прекрасную иллюстрацию к этому тезису. Янда пишет, что верховный представитель ЕС по внешней политике и политике безопасности Федерика Могерини избегает признания России источником враждебных дезинформационных операций. Если она будет делать это и дальше, то это будет означать, что она сознательно игнорирует явную угрозу со стороны Москвы. Если бы Янда был действительно последователен, он призвал бы проверить Могерини на предмет связей с Кремлем и возможности получения денег из России. Просто потому, что она не хочет спешить делать то, к чему он призывает.

Не будем обманываться: информационная война уже идет. И она не остановится в обозримый промежуток времени.

Смешно? На самом деле грустно. Запад пускай остается Западом, но ведь и мы от него зависим. Как и он зависит от нас.

Есть ли у Москвы претензии к Западу в отношении политики США и НАТО? Они многочисленны. В первую очередь (дальше может пойти длинный список, который я все-таки ограничу) поддержка враждебных России сил в государствах, образовавшихся на развале бывшего СССР. Не было ни одной постсоветской страны, где бы Запад не попытался раздувать антироссийские настроения. Даже во время президентства Бориса Ельцина. Успех был достигнут в Прибалтике, Грузии, частично на Украине и в Молдавии. Расширение НАТО к границам России было глупым и, простите, наглым последствием неправильной оценки сложившейся ситуации. Я напомню, что бывший вице-президент Альберт Гор в то время, когда пребывал в этой должности, был убежден, что с реакцией России нечего считаться, потому что наша страна ничего из себя не представляет. Соответственно так и действовала администрация Клинтона. Из первостепенных вопросов следует выделить также вмешательство Запада в Югославии во всем его спектре противозаконных и необдуманных поступков. Бомбардировки и решение проблемы Косово – только часть этой общей проблемы. Кремль не могла оставить равнодушной открытая поддержка Западом антиправительственной оппозиции в России, причем я ключевым моментом вижу здесь не гранты непарламентской оппозиции, а замаскированную помощь террористам на Кавказе через своих союзников. Резко подрубил доверие Москвы к Соединенным Штатам выход Вашингтона из Договора об ограничении систем противоракетной обороны и выстраивание собственных соответствующих систем рядом с границей России. Явное раздражение вызывало похищение российских граждан по всему миру. Особый вопрос – поддержка вооруженной оппозиции в Сирии. И все это – только «в первую очередь».