Геннадий Пискарев - Крадущие совесть

Мы нередко говорим: дети наше будущее. Но порой не задумываемся над смыслом этих слов. Когда-то деревенские семьи многодетными. А сейчас молодой поросли маловато. И уже многим хозяйствам не хватает молодых рук. И как один из факторов этого – недостаток на селе школьных и дошкольных учреждений. В наше время почти каждая молодая семья, прежде чем заиметь ребенка, думает о том, как сможет воспитать его.

Возможно, с экономической точки зрения и нецелесообразно открывать в колхозе имени Калинина ясли или садик на двадцать пять человек. Расходы на подвозку, содержание обслуживающего персонала и прочее действительно немалые. Но разве всегда люди делают только то, что приносит им сиюминутную выгоду?

Я вспоминаю встречу с председателем колхоза имени XXI партсъезда из Корочанского района А.Д. Михайловым. Думающий руководитель хозяйства, примыкающего непосредственно к районному центру, первое, что сделал, придя в колхоз, – построил ясли-сад. И предотвратил тем самым утечку молодых кадров в город.

Открытие яслей и сада стало для нас вопросом первостепенным, – рассказывал мне председатель из другого колхоза – имени Свердлова Ракитянского района В.И.Чеботарев. – Мы создали для молодежи хорошие условия труда, помогаем им строить дома. Около двухсот молодых парней трудится в нашем хозяйстве. Сколько свадеб должно быть! Но, боюсь, если мы не откроем детский комбинат, долго молодые у нас не проработают. Будем строить. Воспитателей уже подготовили.

Среди других областей Российской Федерации белгородские села по обеспечению дошкольными учреждениями выглядят неплохо. Но эта обеспеченность была бы намного выше, если бы руководители хозяйств не боялись хлопот и расходов на подвозку детей, на содержание яслей и садов с небольшим количеством ребятишек. Как открывают такие учреждения в колхозах и совхозах Ивановской области, даже если проживает в хозяйстве двадцать ребят. Как возят в детские дошкольные учреждения, расположенные на центральной усадьбе, мальчиков и девочек из сел и деревень, удаленных от центра на восемь километров и более, ленинградцы.

Настоящий руководитель несет ответственность за будущее не только административную, но и нравственную. Он не допустит, чтобы в доме, предназначенном для детей, размещались, скажем, шефы-шоферы или кто-то другой. И не будет считать, во что обойдется забота о людях. Потому что она – неоценима.

Вроде и недавно все это было. Светлое майское утро. Зеленый луг за околицей. Иван счастливый и гордый, ведет ее, статную, юную, как маков цвет, вдоль деревни в родительский дом. Шумная свадьба, веселье и возглас свекрови за пышным столом: «Да такая невестка украшением двора у нас станет!»

Не стала…

Шумит, злится за окном разбушевавшаяся к ночи метель. Сквозь завывания пурги будто слышатся Вере обидные слова той, которую больше трех лет звала она мамой: «С мужем тебя разлучила, разлучу и с сыном». В страхе забилось сердце, соскочила с кровати – и к Николке. А тот спит себе крепко и сладко. Вздохнула облегченно, села рядов на стул. Поднялась Василиса Ивановна:

– Ты чего встрепенулась доченька? Успокойся. Ты ж в материнском доме.

Она успокоилась. Ей вообще давно уже лучше. С той самой поры, как покинула дом свекрови, развелась с Иваном. Вон и соседи говорят: оживает понемножку Вера – румянец на щеках появился, повеселели потухшие было глаза. Да и то, сколько же страдать человеку.

…Иван Дацковский на все в жизни смотрел глазами матери – женщины властной и суровой. Он и жене своей молодой с первых же дней старался внушить покорность и особое уважение к дому, в который она пришла.

Ты смотри, куда взяли тебя! Не чета хатенке, в которой жила с матерью, – заметил как бы мимоходом молодой супруг на третий день после свадьбы.

Вера непонимающе взглянула на него: какое имеет это значение? И, сама простота, возьми и да скажи:

– Уж ты меня, Ваня, никак, бедностью попрекаешь?

Смутился было Иван, забормотал невнятно:

– Да я это так… Когда тебе зарабатывать да наряжаться-то было? Училась… Ничего, теперь ты хозяйка, и все будет у нас… – И осекся, оглянувшись на мать, зорко следившую за невесткой.

Не понравились ей слова сына. «Ты чего вроде оправдываешься?» Не понравились и слова невестки. Где обожание в них? Где признательность? И, обернувшись к снохе, заметила:

– Куда вам хозяйничать. Я сама еще в силе, смогу содержать дом. – Что вы, матушка, я и не собираюсь хозяйничать! – ответила Вера, но и тут не угодила свекрови.

Поджав губы, та процедила:

– Оно, конечно, за чужой спиной легче жить!

В доме повисло какое-то оцепенение. Непонятное состояние тяжести, задавленности стало овладевать Верой. И чем дальше, тем больше.

Мария Павловна была и впрямь еще в силе. Вера убедилась в этом, когда вместе с ней полола сахарную свеклу. Как ни старалась невестка, но от свекрови отставала. Посмеивалась Мария Павловна, шагая с работы домой, а за ужином все поглядывала с ехидцей на Веру, и от этих взглядов ложка из рук у невестки валилась. А свекровь опять: «Что ж, доченька, кушаешь плохо? Моя еда тебе не нравится, что ли? Или, может, и ешь ты так, как работаешь?»

Дацковских в селе не любили. За необщительность, прижимистость. Когда Вера выходила замуж, многие предупреждали девчонку: «Нелегко тебе будет». Но она верила: Как-нибудь уладится. Конечно замужняя жизнь труднее девичьей: больше обязанностей. Ей и мать говорила об этом. Но она ведь любит Ивана, а он ее.

…В этот день особенно сильно палило солнце. Вера с утра чувствовала себя неважно. Но бросить загонку не могла. Свекровь сердито поправляла ее огрехи. «Вареная какая-то жена твоя, – недовольно выговаривала она вечером сыну. – Не будет работницы из нее!» И Иван, которому Вера хотела признаться, что нездоровится, забурчал: «Что ты, в самом деле, Вера, такая!..» Она застеснялась и ничего не сказала ему.

На другой день ей стало хуже. Опасаясь горьких слов, Вера решила переболеть у матери. Сказав Марии Павловне, что хочет навестить матушку, сноха отправилась в родную деревню, не дождавшись с работы мужа. Она не пришла к Дацковским ни вечером, ни на другой день. Иван забеспокоился, хотел было бежать к теще, но мать остановила: «Не унижайся. Будь мужчиной».

О том, что жена лежит в больнице, он узнал через три дня от тестя. Стушевался, засобирался в дорогу, захотелось немедленно извиниться перед Верой, сказать ей ласковое слово, которое он уже забывать стал, но Мария Павловна насмешливо отговорила его: «Ну и выбрал жену!..»

Вера выздоровела, но врачи советовали ей временно остерегаться тяжелых работ – ведь она собиралась стать матерью.

Иногда свекровь уезжала в город. И тогда Вера оставалась за хозяйку. Отношения между супругами в эти дни прояснялись, теплели. Жена уверяла, что здоровье ее крепнет и скоро ей совсем станет хорошо. Иван ловил себя на мысли: «Да ведь она меня никак утешает? А наоборот бы надо-то!» Но приезжала свекровь, заводила разговоры о бестолковщине молодежи, смаковала деревенские сплетни, и в доме снова воцарялась тяжелая атмосфера.