Серж Брусов - #ДетиСети. Повесть-репортаж о первом поколении, выросшем в Интернете

Внутри вагона вдоль прохода горел тусклый свет, большинство мест вокруг были заняты спящими людьми. Кто-то из пассажиров вышел на платформу покурить, ещё кто-то тихо разговаривал в паре «отсеков» от нас. Верхняя полка (из выкупленных нами) оказалась уже застеленной бельем, и Саша быстро запрыгнула туда, скинув рюкзак и кеды. Она облегченно откинула голову на подушку и, закрыв глаза, практически прошептала:

– Щас вырублюсь. Если что – споки…

– Давай, – ответил я и кивнул Вэлу: – Ты тоже спать?

– Неа, – он немного мотнул головой, присаживаясь на половину нижней полки и пряча под неё рюкзаки и Сашины кеды. – Ещё посижу.

– Ну, как знаешь, – я пожал плечами и прошел на свое место.

Поезд стоял на станции минут пятнадцать, а потом стал очень медленно набирать ход. Я лежал на боковой нижней полке и смотрел вверх, слушая размеренный стук колес. Сон почему-то не приходил – я даже позавидовал двоюродной сестре, которая «отключилась» за какие-то десять секунд. В уме непрестанно возникали мысли о Кире и её странном посте в группе без подписчиков. Если рассуждать логически, думал я, эта запись – явное обращение к кому-то. Но кому? Может быть, не всё так просто, и стоит спросить ребят об этом? Провалявшись ещё немного с закрытыми глазами и так и не уснув, я поднялся и присел. К моему удивлению, Вэл, сидевший на соседней полке, тоже не спал, а смотрел в окно, облокотившись на стол. Я подошел к нему и присел на свободное место с другой стороны стола.

Расположившись напротив Вэла, я заметил у него в руках колоду карт и сразу же вспомнил Сашины слова о фокусе и «паранормальщине». Парень ритмично тасовал карты и молча смотрел на меня с хитрым прищуром. Свет проносящихся за окном фонарей косыми прямоугольниками скользил у Вэла по лицу.

– Играешь? – поинтересовался я.

– В каком-то смысле.

– Может, покажешь тот трюк, о котором Сашка говорила?

– Его показываешь ты. Я помогаю, – ответил Вэл и протянул мне колоду. – Вытаскивай карту. Не переворачивай и не смотри, просто клади на стол рубашкой вверх.

Я провел указательным пальцем сверху вниз по боковой грани карточной стопки, остановился практически у самого основания и вытащил карту.

– А дальше? – спросил я, положив её на стол.

– Дальше… – задумчиво сказал Вэл, – дальше самое интересное. Назови любую карту из колоды на пятьдесят четыре штуки. Попробуем сделать так, чтобы это оказалась она.

– Ну, я думаю, там…

– Нет-нет, – перебил меня парень, – не пытайся угадать. Ты не угадываешь карту, а делаешь так, чтобы уже вытащенная тобой стала той, которую ты назовешь.

– Что значит «стала»? Я ведь уже её вытащил. Она уже является какой-то конкретной…

– Но ты этого не знаешь. И никто в мире не знает, что там за карта. Соответственно, оказаться она может чем угодно. Так?

Я промолчал. Меня заинтересовал ход мыслей Вэла. Действительно, ведь если никому на свете не известно достоинство этой карты, то и, перевернув её, можно обнаружить абсолютно любой из 54-х вариантов, представленных в колоде.

– А джокеры есть? – уточнил я и, убежденный кивком головы, сказал: – Тогда красный. Красный джокер. Только вот как мы это «превращение» осуществлять будем? Ты у нас волшебник?

– Не больше, чем ты, – ухмыльнулся Вэл и добавил спустя несколько секунд: – Тебе нужно представить, как ты её переворачиваешь и видишь там красного джокера. Буквально поверить в это. Знать это. На все сто процентов. А потом – просто перевернуть карту и убедиться.

Я еще несколько секунд смотрел на Вэла, а потом перевел взгляд на прямоугольник из тонкого пластика, почти что гипнотизирующий пестрыми абстрактными узорами. Чуть поколебавшись, я поднес руку к карте и быстро перевернул её.

– Ну, видимо, недостаточно старался, – произнес мой собеседник, прокомментировав таким образом черного шута, только что появившегося на столе. – Хотя почти получилось.

– Это совсем другая карта, – скептически ответил я, – здесь нет никакого принципа «близости». С таким же успехом там могла оказаться семерка крестей, например…

– Окей, давай так, – парировал Вэл, – тяни ещё одну.

Я в точности повторил порядок действий, что совершил минуту назад. Размеренный повторяющийся стук колес, очень тускло освещенный проход и пролетающие время от времени домики и фонари за окном создавали ощущение какой-то теплоты и дорожного уюта, сродни тому, что появляется во время вечерних посиделок у костра в многодневном пешем походе.

– Пусть это будет пиковый валет, – сказал Вэл и сосредоточенно смотрел на карту несколько секунд. Затем он осторожно поднял пластиковый прямоугольник за один из углов, «завис» ещё на пару мгновений, по-прежнему не переворачивая его, а затем медленно открыл достоинство карты. Там был валет пик.

– Неплохо. Но это вроде как один из простейших трюков, да? – во мне не исчезал скепсис по поводу увиденного.

– Я не знаю, – ответил парень, собирая колоду. – Ты можешь мне не верить, я всё равно не смогу ничего доказать.

Такая честность со стороны собеседника заинтересовала меня, и, чуть подумав, я спросил:

– Хочешь сказать, что ты сейчас делал всё именно так, как попросил меня? Представлял, что переворачиваешь, ну и так далее?

– Да.

– Хм. Ну, а что-нибудь ещё?

– Это не тянет на «паранормальщину»? – усмехнулся Вэл. – Хотя да, это ж не телепатия и гипноз. Или что там было у той девчонки из твоего дневника?

– Ты читал книгу? – искренне удивился я, так как сомневался, что современные подростки вообще читают что-либо, кроме ленты новостей в социальных сетях.

– Ага, Сашка подкинула. Слушай, и что, хочешь сказать, что это всё на самом деле было?

– Здесь мы с тобой в равных условиях. Я тоже ничего не могу доказать. Только я, вдобавок ко всему прочему, ещё и сам не уверен.

Парень молча тасовал колоду какое-то время, а потом произнес, не переставая совершать быстрые манипуляции с картами:

– Что-то явно не так с этим миром. Ни в чем нельзя быть уверенным.

– Кира тоже так думала? – Я вдруг вспомнил о загадочном самоубийстве и подумал, что настал хороший момент, чтобы спросить об этом.

Вэл довольно долго ничего не говорил, только мешал карты и смотрел в окно. Потом он всё же ответил – нехотя, но, как мне показалось, без категоричного отказа от разговора, как в первый раз:

– Наверное, точно не знаю. Как там говорили раньше? Чужая душа – потёмки.

– Она тебе ничего такого не рассказывала?

– Блин, ну хорош, – лениво протянул парень, – нас и так уже менты и журналисты задолбали расспросами на эту тему… И ты туда же…

Я решил не настаивать на продолжении данной беседы, отложив её на «другой раз», чтобы не вызывать у собеседника ещё большее подсознательное сопротивление обсуждению инцидента. Вместо этого я поинтересовался, как Вэл обнаружил у себя способность «превращать» вытащенную из колоды карту в желаемую. На это он тоже отвечал сдержанно (впрочем, как и всегда), но более охотно: