Борис Вишневский - Хроники возрожденного Арканара

Когда будет написана подлинная история новой кавказской войны – она будет серьезно отличаться от той, которую мы видели на экранах «Первого канала» и «РТР» и слышали из уст российских политиков и дипломатов. Правда, даже они, заявляя о победе России в военном столкновении с Грузией (что неудивительно, учитывая подавляющее превосходство в силе), вынуждены признать ее поражение в информационной войне. К тому же ни один из давних союзников России не поддержал ее действия. Исключений только два: Фидель Кастро и Уго Чавес (и то сделавший это уже после окончания войны)…

Причина – отнюдь не в «нелюбви к России», усиление которой, как нам привычно объясняют, многим не нравится. Просто в мире сразу же вспомнили о том, о чем в эти дни не вспомнил ни один из российских телеканалов.

Какой принцип важнее?

Два базовых принципа современного мироустройства – территориальная целостность и право на самоопределение – не в первый раз сталкиваются под грохот пушек и танковых гусениц. И никто еще не смог дать теоретический ответ на вопрос: какой из этих принципов важнее? История второй половины ХХ века знает и мирный «развод» народов (в первую очередь, между прочим, таковым является распад СССР, который нет никаких оснований именовать «геополитической катастрофой»), и кровавые попытки отстоять либо территориальную целостность либо право на самоопределение.

Что касается ситуации на Кавказе, бессмысленно проклинать Сталина, который так несправедливо провел границы советских республик. Ведь точно так же были проведены и все остальные границы, в том числе и нынешние границы России. И включение Абхазии или Южной Осетии в состав Грузии было ничуть не большим произволом, чем включение Северного Кавказа в состав РСФСР. Ну а нынешние границы Грузии в 1991 году, когда она провозгласила независимость, были признаны и международным сообществом, и Россией. И хотя Россия поддерживала югоосетинских и абхазских сепаратистов, снабжала их оружием и раздавала там российские паспорта (которые сегодня, скажем, в Южной Осетии имеют около 90% населения) – она ни разу, нигде и никогда не заявляла, что требует предоставления им независимости.

Почему? Ответ прост: предшествующая политика России исходила из диаметрально противоположного.

Где разразились два самых кровавых конфликта последних лет, связанных с противопоставлением принципов территориальной целостности и права на самоопределение? В Чечне и в бывшей Югославии. И в обоих случаях руководство России отдало предпочтение территориальной целостности.

О том, как «наводили конституционный порядок» в Чечне, написаны тысячи статей и сняты сотни телесюжетов. «Ковровые бомбардировки», стрельба из «Градов» по городам и селам, расстрелы беженцев, взятие заложников, пытки – все это страшная реальность двух кавказских войн. Но когда правозащитники, оппозиционные политики и независимые журналисты называли происходящее преступлением и говорили, что нельзя сохранять территориальную целостность силой, – что они слышали от российских властей? Что Россия должна «не уступать ни пяди» своей земли, что происходящее – наше внутреннее дело, в которое никто не вправе вмешиваться, а действия федеральных сил в Чечне не преступление, а доблесть.

А когда на Балканах начали «принуждать к миру» Радована Караджича и Слободана Милошевича, какую позицию заняла Россия? Она не осудила ни резню в Сребренице (одно из самых страшных преступлений последних лет), ни этнические чистки

Косово. Россия требовала защитить территориальную целостность братской Югославии и осуждала натовские бомбардировки.

Так надо ли удивляться, что заявления российских лидеров во время «пятидневной войны» выглядели неубедительными? Они справедливо осуждали обстрел Цхинвали – а им напоминали про обстрелы Грозного. Они говорили о праве осетинского народа решать свою судьбу – а им отвечали: почему же вы лишили этого права чеченский народ, столь же недвусмысленно высказавшийся в 1990-е годы за свою независимость? Они говорили о необходимости вмешательства для защиты мирных жителей – им напоминали, что действия НАТО в Югославии были названы Россией «агрессией» и нарушением Устава ООН. И спрашивали: разве это не те самые «двойные стандарты», в использовании которых Россия привычно упрекает Запад?

В самой России, впрочем, лишь немногие решались на эти сравнения. И уж конечно, мы не услышали никакой дискуссии по этим вопросам на федеральных телеканалах, превращенных в пропагандистские рупоры…

Мифы и правда

Действиям грузинского президента, попытавшегося силой решить «осетинский вопрос», нет оправдания. Казалось бы, печальный опыт Чечни должен был послужить печальным примером, но не послужил. Однако не стоит безоглядно верить официальной российской версии происшедшего.

В полном соответствии с известным суждением Бисмарка – «никогда так не лгут, как перед выборами, во время войны и после охоты» – во время «пятидневной войны» уровень официальной лжи зашкаливал (само собой, с обеих сторон, но мы обсуждаем Россию, а не Грузию). Независимых журналистов, которые бы работали в зоне конфликта и которым бы верили – как во время войны в Чечне, на сей раз были единицы. И уж точно их не было на находящемся под контролем власти российском телевидении.

В результате реальная картина происшедшего оказалась серьезно искажена и серьезно подействовала на общественное мнение, которое, как сегодня фиксируют социологи, в большинстве своем на стороне власти.

Нам рассказывали об обстреле и штурме Цхинвали, но умалчивали о предшествовавшем этому обстреле грузинских сел в Южной Осетии (заодно умалчивали о том, что грузины составляют 35% населения непризнанной республики). Нам показывали осетинских беженцев, но не показывали грузинских. И нам показывали российских генералов, которые до последнего отрицали то, что уже увидел весь мир: что российская армия бомбила Гори и Сенаки, что российские подразделения входили в Гори, Зугдиди и Боржоми и захватили порт Поти. Все эти города находятся далеко за пределами Южной Осетии, и указанные действия – как и последующее разграбление военных баз Грузии, захват «трофеев», установка блокпостов и прочее – не имеют ни малейшего отношения ни к «миротворчеству», ни к «защите мирного населения Южной Осетии». А еще нам называли потери среди осетинского населения – две тысячи, потом 1600 человек, потом около 1500. И непрерывно говорили о «геноциде» и «этнических чистках»…