Борис Вишневский - Хроники возрожденного Арканара

За фашистским словом

всегда следует дело

По недавнему опросу ВЦИОМ, каждый десятый россиянин готов принять участие в акции протеста, подобной той, которая 11 декабря переросла в погромы на Манежной площади в Москве. 18% респондентов одобряют действия футбольных фанатов, устроивших погром (в Москве и Петербурге участникам акции сочувствуют 37% опрошенных).

Другой опрос – центра Юрия Левады, – таков: 75% опрошенных считают, что случившееся связано с безнаказанностью нарушителей порядка, имеющих связи и деньги. 67% считают, что причины – в «вызывающем и агрессивном поведении самих приезжих». В Москве 31% опрошенных заявили, что испытывают к приезжим из южных республик раздражение, 27% – неприязнь…

Страшные цифры – показывающие решительное неблагополучие в государстве. И не только в сфере межнациональных отношений.

Как известно, после убийства 6 декабря на Кронштадском бульваре фаната «Спартака» Егора Свиридова, в котором подозревается дагестанец Аслан Черкесов, из милиции отпустили четырех его земляков – возможных соучастников. На следующий день около тысячи футбольных фанатов вышли на акцию протеста и на 30 минут перекрыли Ленинградский проспект. 11 декабря беспорядки вспыхнули на Манежной площади, где несколько тысяч фанатов скандировали «Россия для русских», избивая всех встреченных «лиц кваказской национальности» – при этом среди погромщиков были весьма активны лидеры радикальных националистов.

Описанный случай – не первый в этом году: летом в Москве в драке с приезжими из Чечни был убит другой спартаковский фанат – Юрий Волков. Его предполагаемые убийцы ждут суда – однако, двое из трех участников нападения были отпущены под подписку о невыезде, и лишь потом задержаны (что очень похоже на ситуацию со Свиридовым). После чего в Москве также прошли акции протеста – правда, не такие массовые, как в декабре, и в меньшей степени «окрашенные» в националистические тона.

Реакция властей на события на Манежной площади оказалась легко предсказуемой. Общие слова о необходимости «жить дружно» в многонациональной стране быстро сменились заявлениями о возможном ужесточении правил регистрации в крупных городах, и усилении ответственности за проведение несанкционированных публичных акций.

Что касается реакции общества, то оно разделилось на две части.

Одна, – явно меньшая, – забила тревогу, считая происшедшее очевидной демонстрацией роста фашистской угрозы в современной России. А другая, большая часть, начала оправдывать тех, кто вышел на Манежную, уверяя, что «кавказцы ведут себя вызывающе» и «не хотят жить по нашим обычаям».

И вот уже протодиакон Андрей Кураев заявляет, что нельзя считать «фашистами» тех, кто вышел на Манежную, потому что у них «был более чем серьезный повод для декларации своего протеста». И, заявляя о «несовместимости» русской и кавказской культур, успокаивает общественность: дескать, протестанты «на Манежной никаких дел не наделали, разве что елку опрокинули». Заметим: погромщики, «декларируя свой протест», избивали «кавказцев», и фотографировались на фоне избитых, вскидывая руки в нацистском приветствии – неужели в этом Кураев видит лишь мелкие шалости?

Ему вторит «вождь нацболов» Эдуард Лимонов, требующий не применять термин «погромы» к событиям на Манежной площади, и зовущий «манежных» активистов на свою акцию 31 декабря в защиту свободы собраний. После чего глава Московской Хельсинкской группы Людмила Алексеева отказывается участвовать с Лимоновым в одном мероприятии, поскольку он зовет туда погромщиков, и организовывает собственную акцию.

Наконец, из лагеря, считающегося либеральным, вместо решительного осуждения погромщиков звучат совсем иные слова! Один из сопредседателей создающейся «партии народной свободы» Владимир Милов призывает противопоставить фашизму «либерал-национализм», и заявляет: «никогда националистические лозунги не были бы столь популярными, не будь под ними реальной проблемы». Правда, в свое время в Германии большинство, поддержавшее фашистские лозунги, считало «реальной проблемой» наличие евреев, которые якобы во всем виноваты – после чего нацисты стали решать эту «проблему» при помощи газовых камер и лагерей смерти…

Да, многие аспекты поведения приезжих, – и не только с Северного Кавказа, – кажутся многим из давних обитателей Москвы, Петербурга и других городов, мягко говоря, неприятными. Да, многие сыны «маленьких, но гордых республик» не всегда отличаются уважением к окружающим, но любят демонстрировать свою «крутизну» и атрибуты «красивой жизни».

Но, во-первых, они не «мигранты», а российские граждане, имеющие право – по Конституции, – свободно выбрать себе место жительства.

А во-вторых, разве только они так себя ведут?

Разве вполне себе славянского происхождения чиновники или олигархи (а также их дети) ведут себя иначе?

Разве не уверены москвичи, петербуржцы и жители других городов, что случись что – и представители «элиты», которой все позволено, и у которой «все есть», обязательно уйдут от ответственности?

Разве не стали притчей во языцех такие случаи, как история с сыном тогдашнего министра обороны, сбившего насмерть старушку с характерной фамилией Беридзе, но так и не признанного виновным?

А история гибели Ольги Александриной и Веры Сидельниковой в столкновении с «Мерседесом» вице-президента «ЛУКОйла» Анатолия Баркова? И ведь как-то не припомнить массовых акций протеста против того, что, в конце концов, погибшие и были объявлены виновными в собственной гибели…

Поставим мысленный эксперимент: Егор Свиридов был убит в драке с сыном крупного столичного чиновника или «топ-менеджера» одной из госкомпаний. А освобождать соучастников убийства приехали бы машины не с дагестанскими номерами (как это было в реальности), а с госномерами московской мэрии – после чего их благополучно отпустили бы. Какой величины толпа вышла бы на Манежную площадь после этого? И как «мягко» бы этих протестантов встретила московская милиция, если бы они начали скандировать «антиправительственные» и вдобавок предельно оскорбительные лозунги?

«События на Манежной площади – проявление социального протеста, – повторяют эксперты, политики и журналисты. – Выросло поколение детей тех, кто превращен новой элитой в беззастенчиво попираемое и бесправное «быдло». Они росли на фоне «реформ», которые разрушили жизнь их родителей, видя Версаль в виде Рублево-Успенского шоссе для одних и жизнь ниже порога бедности для множества других. Они понимают, что у них нет перспектив, и растут с единственным желанием – отомстить!».