Сергей Алексашенко - Русское экономическое чудо: что пошло не так?

Владимир Путин утвердил “Стратегию экономической безопасности Российской Федерации на период до 2030 года”. Если вчитаться в этот текст, первое, что приходит на ум, – это фраза премьер-министра Дмитрия Медведева: “Делается все по принципу компота: берут разную муть, чушь, собирают… потом создают продукт и предъявляют его. Разобраться в этом человеку, который это смотрит, довольно сложно”.

Когда читаешь документ, создается впечатление, что у него не было единого автора и редактора – скорее, это было множество людей в кремлевской администрации, каждый из которых попытался внести свою лепту.

Здесь есть и либеральный лагерь, который считает, что к главным вызовам и угрозам экономической безопасности относятся недостаточный объем инвестиций в реальный сектор экономики (хотя чем плох, к примеру, финансовый сектор?), неблагоприятный инвестиционный климат, высокие издержки бизнеса, избыточные административные барьеры и неэффективная защита прав собственности.

В этом же документе вы без труда различите почерк силовиков. Они считают, что для укрепления экономической безопасности нужно совершенствовать “механизм принятия ответных мер” в случае санкций иностранных государств или любой другой дискриминации извне, а также добиваться безопасного уровня технологической независимости национальной экономики (видимо, имеется в виду контроль за Интернетом).

Еще, судя по стратегии, в Кремле есть признаки существования прагматиков и технократов, евразийцев и космополитов, правых и левых. Одним словом, будьте уверены, здесь есть всякой твари по паре.

Самих угроз безопасности в “Стратегии” перечислено двадцать пять, но понять, как именно Кремль собирается защищать экономику сразу от всех, невозможно. К слову, в ней ничего не сказано и о том, как государство справилось с этой задачей по итогам реализации предыдущей стратегии. Но если стратегии борьбы с угрозами, похоже, де-факто нет, это не значит, что и угрозы виртуальны. Из всей обильной шелухи позволю себе выделить три пункта, которые могут стать серьезными вызовами в течение следующих 12 лет, на период действия Стратегии.

В качестве отправной точки, главной “цели государственной политики в сфере обеспечения экономической безопасности”, я бы определил то, что в утвержденном Путиным документе поставлено на последнее место – “повышение уровня и улучшение качества жизни населения”. Я считаю, что современное государство существует для людей, и если россиянам с каждым следующим годом будет лучше и приятнее жить у себя в стране, значит, они будут ценить это, начнут с меньшим энтузиазмом принимать приглашения уехать на работу за границу, а их жизненный оптимизм неизбежно отразится на темпах экономического роста, что повысит устойчивость экономики к внешним конъюнктурным факторам.

Исходя из этого, на первое место я, безусловно, поставил бы угрозу технологического отставания российской экономики. Ни Советский Союз, ни Россия никогда не являлись творцами передовых промышленных технологий, традиционно передовые технологии импортировались. И все разговоры о том, что по приказу из Кремля российская экономика вдруг станет лидером в инновационных процессах, для меня звучат так же, как речи российских министров спорта о том, что наша сборная по футболу вот-вот станет чемпионом мира по футболу. Современные технологии являются результатом огромных усилий десятков стран, сотен университетов, десятков тысяч компаний. И, что обязательно нужно подчеркнуть, результатом конкуренции и кооперации. Между странами, между университетами, между компаниями. Уберите одно из этих двух условий и увидите, как современный мир радикально изменится в худшую сторону и будет отброшен на десятилетия назад.

Вопреки широко распространенному мнению никаких запретов на передачу технологий в Россию страны Запада не вводили (если не считать военно-промышленного комплекса). Но при этом уже третий год российская экономика сидит на “сухом пайке”: инвесторы не спешат сюда идти и уж тем более не спешат делиться с нашей страной своими технологическими успехами. Почему? Потому что после российской агрессии против Украины и введения санкций политические риски ведения бизнеса в России возросли настолько, что никакая потенциальная прибыль их не может перевесить.

Хотя до президентских выборов в России осталось еще больше восьми месяцев, вряд ли кто сомневается в их исходе. Если только по каким-то сугубо личным обстоятельствам Владимир Путин не решит воздержаться от участия в них, ему гарантирована уверенная победа в марте 2018-го.

Можно дискутировать, получит он 70 % или 75 % голосов от принявших участие в выборах, смогут ли кремлевские политтехнологи и ручные избиркомы превратить выборы в плебесцит о доверии, где для победы нужно будет получить больше половины голосов от общего числа избирателей. Эти дискуссии мало кого “зажигают”, и посему общественное внимание постепенно переключается на другой вопрос: увидим ли мы “обновленного” Путина после его очередной инаугурации в Кремле? Стоит ли ожидать от него решительных реформ в экономике (про политику даже говорить смешно – кроме дальнейших заморозков ничего другого национальный лидер предложить не может)? Пройдут ли эти реформы по Кудрину, по Титову или по Глазьеву? Эксперты пытаются всерьез анализировать различия в экономических программах трех конкурентов, ставят ставки на победу того или иного кандидата на премьерском кастинге, ловят малейшие намеки на будущие перемены в речах российского президента.

Мне представляется, что никаких существенных изменений в экономической политике России ожидать не следует. Владимир Путин – человек с устоявшимися принципами и ценностями, опираясь на которые, он достаточно последовательно и логично вот уже на протяжении 17 лет принимает решения, которые превратили российскую экономику в то, что она из себя сегодня представляет.

Сторонники гипотезы о появлении “нового Путина” обычно выдвигают стандартные аргументы: в первые восемь лет президентства Путина российская экономика росла со скоростью 7 % годовых, что привело к удвоению ВВП в реальном выражении и его росту в 8,5 раз в долларовом выражении (2008 г. к 1999-му); золотовалютные резервы выросли с нескольких десятков миллиардов долларов до примерно $ 600 млрд; бюджет сформировал резервные фонды, совокупный размер которых превышал $ 170 млрд. Эти эксперты приписывают такой результат экономической политике Путина-либерала, каким он считался в течение двух первых сроков.