Елена Сапогова - На привольной стороне

Мама говорила, что все это песни ее дедушки Микиты, моего прадедушки — его я не помню. Мама рассказывает, что он уж больно любил петь. Поет, поет, бывало, пляшет, пляшет, похлопает себя по карманам да и скажет: «Пойте, пойте, у меня еще полные карманы песен!»

Иногда на концертах задают мне вопросы о чувстве Родины. У меня оно начинается именно с песен матери. Это конкретное чувство — любовь к земле, на которой родился и вырос, к людям, с которыми живешь, к нашим песням.

Народные песни надо петь и слушать, как великую поэму о жизни русского народа. И когда я слышу, что народная песня уже в прошлом, что современный человек не воспринимает ее, мне становится горько. Да разве могут быть не современны песни удивительной смоленской песенницы Аграфены Ивановны Глинкиной? Хотя бы вот эта — «А сыня, мой сыня».

Или на эту же мелодию:

А кого не может тронуть вот эта песня, которую тоже пела А. Глинкина? Называется она «Горе мое, горе».

Вечны и велики эти песни, как любовь матери к детям.

Помню, как в детстве в праздники собирались в нашем доме родные и пели не такие уж давние песни: «Хаз-Булат удалой», «Скакал казак через долину», «Липа вековая» — ее особенно любил мой отец, Сапогов Андрей Федорович. Умер он рано. Но как сейчас помню его склоненную седую голову, когда он начинал красивым сильным голосом: «Липа вековая над рекой шумит...» Песню подхватывали уверенные голоса родных, и она лилась, лилась бесконечно. И было мне жалко девушку, которая «спала под землею». Мама говорила, что и полюбила-то отца за песни: «Выйдет, бывало, запоет — на все село слышно!»

И сейчас, если звучит «Липа вековая» по радио, мама с гордостью говорит: «Отцова песня-то!» Стараюсь лишний раз поставить пластинку с записью Л. А. Руслановой, которую люблю неизменно. Может быть, наше военное детство не понять без песен этой великой русской певицы. Может быть, кто-то считает ее пение самым обыкновенным, но моя душа всякий раз, когда слышу Лидию Русланову, обливается волною то ли грусти, то ли восторга.

Из родного села Бряндино Ульяновской области я уехала, когда мне было 14 лет. И где бы я после ни жила, какие бы песни ни пела, ближе тех, что слышала в детстве, все-таки не было и нет.

Несколько лет назад приехала я на гастроли в Ульяновск, где живут многие мои родственники и земляки. Конечно же, пришли на мой концерт. Как я волновалась! Днем в гостиницу позвонила Анна Алексеевна Терешина. Она была директором сельской школы, в которой я училась, и вела историю. В те поры мы благоговели перед учителями. И сейчас, когда услышала (через столько лет!) такой родной и требовательный голос, все всколыхнулось во мне, я снова почувствовала себя школьницей.

После концерта собрались дома у Елены Петровны Кругликовой — это моя любимая тетя — и пели наши песни. Не знаю, с чем можно сравнить чувство близости, единения в песне. Наверное, нет лучшего способа излить душу, почувствовать, что живешь на родной земле.

Сейчас село Бряндино, когда-то песенное, как и многие российские села, вымирает, не слышно более песен народных, умолкла гармонь. Даже после моего концерта земляки спросили, почему я пою такие древние песни, что они их уже и не помнят. Пела бы, дескать, современные...

Помню свадьбу моей старшей сестры. Были и сватанье, и прощальный день в родительском доме. Но особенно мне запомнился девичник.

В один из вечеров в нашу избу собрались подружки сестры. Шили, вязали, что-то подшивали, строчили на машинке. Поздно вечером кто-то из парней пришел с гармошкой, пели, плясали. Мне было лет десять, но я так любила петь и плясать под гармонь, что никто меня не мог переплясать. Была ужасно горда, когда говорили: «Ну и молодец, Лена, всех перепела и переплясала!» Вначале поешь частушку, а в проигрыше пляшешь, дробишь.