Елена Сапогова - На привольной стороне
- Название:На привольной стороне
- Автор:
- Жанр:
- Издательство:СОВЕТСКАЯ РОССИЯ
- Год:1989
- Город:М
- ISBN:нет данных
- Рейтинг:
- Избранное:Добавить в избранное
-
Отзывы:
-
Ваша оценка:
Елена Сапогова - На привольной стороне краткое содержание
На привольной стороне - читать онлайн бесплатно полную версию (весь текст целиком)
Интервал:
Закладка:
Плачу, плачу, затым и песню спою с горя:
Во тумане красно солнышко,
Оно во тумане.
Во печали красна девушка,
Во большой заботе.
Взвещивало зло ретиво,
Мне не сказало.
Сердце слышало великую
Над собой невзгоду,
Что вконец моя головушка,
Верно, погибает».
Конечно, нам никогда уж не спеть народную песню так, как пели наши предки. Можно выучить мелодию, слова, интонации, но глубину, душу песни не постичь, так как песня жила средь людей, помогала им в горе и в радости. А нам бы сейчас что-нибудь попроще, повеселее...
Писатель В. Шишков записывал народные песни в Сибири. Вот что он писал об одном народном исполнителе: «Его песня — сплошной стон и слезы. Но стон красивый, трогательный, музыкальный. Он вкладывает в песню всю свою душу и поражает и заражает слушателей глубиной своих переживаний. Он пел по крайней мере в присутствии двух десятков односельчан. И как все притаились и прониклись его тоской и его жалобой. Изба стала наполняться вздохами, а потом на глазах многих, и прежде всего у певца, показались слезы. Я впервые тут понял, что значит старинная русская народная песня».
А известная собирательница народных песен Евгения Линева писала: «Вся сила народной песни в свободной импровизации, заученное исполнение народной песни даже лучшими артистами никогда не может сравниться с настоящими народными исполнителями.
На стороне народных исполнителей всегда останется преимущество, которое мы можем приобрести только огромной работой над собой. Народ импровизирует песню, мы заучиваем ее по нотам. В то время как в народном исполнении песня льется непрерывной струей, у нас всегда слышно деление на такты и ноты.
Народ сказывает песню в протяжной музыкальной речи, мы поем мотив, иногда не зная слов и очень неясно произнося их. Народ любит свою песню, умиляется ею, именно умиляется,— мы снисходим к ней.
Я убеждена, что до тех пор, пока мы не вживемся в песню, как вживается каждый настоящий артист в свою роль, до тех пор наше исполнение будет слабо и бледно. Для того чтобы нам петь хорошо народные песни, нужно знать их и работать над ними, не теоретически только, и петь их, петь и петь. Нам нужно учиться их импровизировать.
Артист только тогда станет наравне, а может быть, и возвысится над народным певцом, когда, подобно ему, будет во время исполнения наслаждаться песней, вкладывать в нее душу».
В 1962—1966 годах я пела в художественной самодеятельности Дома культуры г. Ревды Свердловской области. К нам пришла молодая руководительница после музыкального училища и, не зная специфики народного пения, начала рьяно «учить» меня петь. Тот звук, которым я пела от рождения и которым поют в народе, она считала некрасивым, неправильным, непригодным для пения. Заставляла «крыть» звук, толком сама не зная, как это делается, так как была не вокалистка, а просто «чему-то» и ее в училище учили...
И вот начались мои мучения — петь «крытым» звуком я не могла, а по-старинному петь боялась. Выходило что-то под кого-то — под «Русланову», под «Зыкину». Связки уставали, часто пропадал голос.
Когда поступила в Саратовскую консерваторию ко Льву Львовичу Христиансену, он удивился, насколько я была изломана. Много затратил сил мой учитель, чтобы привести мой голос в порядок. И теперь я постоянно и много работаю, ищу нужный разговорный звук для той или другой песни. Лев Львович всегда говорил, что народную песню можно петь и не обладая хорошим голосом, главное — душу ее раскрыть. Ведь не зря же говорят, что народная песня — душа народа, его история, память, совесть. Иногда меня упрекают в чрезмерности песенного чувства. Может быть. Конечно, самое идеальное — чувство меры, золотая середина или, как говорят, «чуть-чуть». Думаю, с годами ко мне придет и это. На мой взгляд, исполнители просто обязаны общаться с народной песней бережно, осторожно, не ломая ее. А то ведь иные такое творят, что порой едва узнаешь оригинал. Справедливо недоумевал В. М. Шукшин: «Зачем обрабатывать-то народную песню?» Действительно, как можно противопоставлять себя творчеству народа, который веками оттачивал песню, лелеял, умилялся ею. А мы так спокойно и бездумно можем расправиться с ней. Не зря, видно. Ф. А. Абрамов сравнивал обработанную народную песню с подстриженным деревом.
С былинами и совсем плохо. Говорят: «Зачем нам эти сказки?» А какие же это сказки? Это — правда истинная. Жили-были богатыри на русской земле, и сейчас они есть. Если бы их не было, мы бы давно не были русичами.
Когда у М. Д. Кривополеновой спросили, правда ли то, о чем она поет, Мария Дмитриевна даже оскорбилась и сказала, что, если бы была неправда, она бы и не пела. Как-то Мария Дмитриевна попала в Третьяковскую галерею и увидела картину В. М. Васнецова «Три богатыря». Она обрадовалась, заулыбалась. «Вон,— говорит,— Илюшенька-то на меня из-под ручки выглядывает».
Только Мария Дмитриевна знала былины о заливных песельниках-скоморохах. Вот одна из них — «Вавило и скоморохи».
У честной вдовы да у Ненилы,
А у ей было чадо Вавило.
А поехал Вавилушко на ниву,
Он ведь нивушку свою орати,
Ишша белую пшоницу засевати,
Родну матушку хочё кормити.
А ко той вдовы да ко Нениле
Пришли люди к ней веселые,
Веселые люди, не простые,
Не простые люди — скоморохи:
«Уж ты здравствуешь, честна вдова Ненила!
У тя где чадо да ныне Вавило?» —
«А уехал Вавилушко на ниву,
Он ведь нивушку свою орати,
Ишша белую пшоницу засевати,
Родну матушку хочё кормити».
Говорят как те ведь скоморохи:
«Мы пойдем к Вавилушку на ниву,
Он не идет ли с нами скоморошить?»
А пошли к Вавилушку на ниву:
«Уж ты здравствуёшь, чадо Вавило,
Тебе нивушка да те орати,
Ишша белая пшоница засевати,
Родна матушка тебе кормити».—
«Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи;
Вы куда пошли да по дороге?» —
«Мы пошли ведь тут да скоморошить,
Мы пошли на Инишшоё царство
Переигрывать царя Собаку,
Ишша сына его да Перегуду,
Ишша зятя его да Пересвета,
Ишша дочь его да Перекрасу.
Ты пойдем, Вавило, с нами скоморошить».
Говорило-то чадо Вавило:
«Я ведь песен петь не умею,
Я в гудок играть не горазён».
Говорил Кузьма да со Демьяном:
«Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособит».
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособил.
У того ведь чада у Вавила
А было в руках-то понюгальцо —
А и стало тут погудальцо.
Ишша были в руках у его да тут ведь вожжи —
Ишша стали шелковые струнки.
Ишша-то чадо да тут Вавило
Видит — люди тут да не простые,
Не простые люди те святые;
Он походит с има да скоморошить,
Он повел их да ведь домой же,
Ишша тут честна вдова да тут Ненила
Ишша стала тут да их кормити,
Понесла она хлебы те ржаные,
А и стали хлебы те пшоные;
Понесла она куру ту варену,
Ишша кура тут да ведь взлетела,
На печной столб села да запела.
Ишша та вдова да тут Ненила
Ишша видит — люди тут да не простые,
Не простые люди те — святые,
И спускат Вавило скоморошить.
А идут скоморохи по дороге,
На гумни мужик горох молотит.
«Тебе бог помощь, да ведь крестьянин,
Набело горох да молотити!» —
«Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи.
Вы куды пошли да по дороге?» —
«Мы пошли на Инишшоё царство
Переигрывать царя Собаку.
Ишша сына его да Перегуду,
Ишша зятя его да Пересвета,
Ишша дочь его да Перекрасу».
Говорил да тот да ведь крестьянин:
«У того царя да у Собаки
А окол двора да тын залезной,
А на кажной тут да на тычинке
По человечьей-то сидит головке;
А на трех-то ведь на тычинках
Ишша нету человечьих тут головок,
Тут и вашим-то да быть головкам».—
«Уж ты гой еси, да ты крестьянин!
Ты не мог добра нам тут ведь сдумать,
Ишша лиха ты бы нам не сказывал,
Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатой, во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособит».
Полетели голубята те стадами,
А стадами тут да табунами,
Они стали у мужика горох клевати,
Он ведь стал их тут кичигами шибати;
Зашибал, он думат, голубят-то —
Зашибал да все своих ребят-то.
«Я ведь тяжко тут да согрешил ведь:
Эти люди шли да не простые,
Не простые люди те, святые,
Ишша я ведь им не молился».
А идут скоморохи по дороге,
А навстречу им-де мужик горшками торговати.
«Тебе бог помощь, да те крестьянин,
Ай, тебе горшками торговати!» —
«Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи;
Вы куды пошли да по дороге?» —
«Мы пошли на Инишшоё царство
Переигрывать царя Собаку,
Ишша сына его да Перегуду,
Ишша зятя его да Пересвета,
Ишша дочь его да Перекрасу».
Говорил да, тут да, ведь крестьянин:
«У того царя да у Собаки
А окол двора да тын залезной,
А на кажной тут да на тычинке
По человечьей-то сидит головке;
А на трех-то ведь на тычинках
Нет человечьих да тут головок;
Тут и вашим да быть головкам».—
«Уж ты гой еси, да ты крестьянин!
Ты не мог добра да нам ведь сдумать —
Ишша лиха ты бы нам не сказывал.
Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособит».
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособил —
Полетели куропки с ребрами,
Полетели пеструхи с чухарями,
Полетели марьюхи с косачами,
Ишша стали мужику-то по оглоблям садиться.
Он ведь стал тут их да бити
И во свой ведь воз да класти.
А поехал мужик да в городочек,
Становился он да во рядочек,
Развязал да он да свой возочек,—
Полетели куропки с ребрами,
Полетели пеструхи с чухарями,
Полетели марьюхи с косачами.
Посмотрел во своем-то он возочку —
Ишша тут у его одны да черепочки.
«Ой, я тяжко тут да согрешил ведь:
Это люди шли да не простые,
Не простые люди те — святые,
Ишша я ведь им, гой, не молился».
А идут скоморохи по дороге,
Ишша красная да тут девица,
А она холсты да полоскала.
«Уж ты здравствуёшь, красна девица,
Набело холсты да полоскати!» —
«Вам спасибо, люди веселые,
Веселые люди, скоморохи.
Вы куды пошли да по дороге?» —
«Мы пошли на Инишшоё царство
Переигрывать царя Собаку,
Ишша сына его да Перегуду,
Ишша зятя его да Пересвета,
Ишша дочь его да Перекрасу».
Говорила красная девица:
«Пособи вам бог переиграти
И того царя да вам Собаку,
Ишша сына его да Перегуду,
Ишша зятя его да Пересвета,
А и дочь его да Перекрасу».—
«Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособит».
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатой во переладец
А Кузьма с Демьяном приспособил —
А у той у красной у девицы,
А были у ей холсты ти ведь холщовы —
Ишша стали шёлковы да атласны.
Говорит как красная девица:
«Тут люди шли да не простые,
Не простые люди те — святые,
Ишша я ведь им да не молилась».
А идут скоморохи по дороге,
А идут на Инишшоё царство.
Заиграл да тут да царь Собака,
Заиграл Собака во гудочек,
А во звончатой во переладец —
Ишша стала вода да прибывати,
Ишша хочё водой их потопити.
«Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособит».
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособил —
И пошли быки те тут стадами,
А стадами тут да табунами,
Ишша стали воду да упивати,
Ишша стала вода да убывати.
«Заиграй, Вавило, во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособит».
Заиграл Вавило во гудочек,
А во звончатой во переладец,
А Кузьма с Демьяном приспособил —
Загорелось Инишшоё царство
И сгорело с краю и до краю.
Посадили тут Вавилушка на царство,
Он привез ведь тут да свою матерь.
Интервал:
Закладка:
