Алексей Толкачев - Рассказы

Немного о себе. Сен-Санс — это я.

Хочу ребенка от Казимира.

За что я люблю нашего викария? На этот вопрос трудно дать определенный ответ. А отвечать приходится. Доктор Вернике угостил меня кружкой пива и теперь вправе рассчитывать на определенную откровенность с моей стороны. Что ж… За словом дело не станет. Лезу в карман. Как говорится, видел кота — поймаешь и крота!

До чего, все же, наш немецкий народ острый на язык! Меткий на глаз, тонкий на слух и чуть кисловатый на вкус. Однажды только довелось мне отведать не кислое мясо. Кажется, какой-то крестьянин из Баден-Вюртемберга. Обычно же — всегда с небольшой кислинкой. Хотя фрау Бургольц готовит великолепно, я согласен с вами. По крайней мере, для женщины своего пола.

Но доктор Вернике настойчив. Он продолжает спрашивать о викарии. А я уж, кажется, все ему рассказал! Нет. Ему так не кажется. Что ж…

Вот как же он все-таки любит залезать друзьям в душу со своими вечными расспросами! А все почему? Слабый, духовно незрелый человек, хочет, чтобы мы дали ему жизненные ориентиры. Хотя и образованный. В наших меблированных комнатах он занимает пост главврача. Не хотите ли! Ему платят за это деньги, и немалые. Он даже не живет здесь, а просто приходит к нам каждое утро.

Вернике имеет дипломы двух университетов — Штутгартского и еще одного, там, на юге… Ну, вы знаете. Вообще в Германии насчитывается более тридцати мест… Так этот доктор с двумя дипломами все пытается набраться ума у нас, простых постояльцев. Особенно у меня и у стеклянного человека из восьмого номера.

А еще ходит тут к нам по воскресеньям один такой… С разными именами. То требует, чтобы его называли Эрих, а то, говорит, зовите меня, пожалуйста, Марией! Доктор им очень интересуется. «Диссертацию, — говорит, — о нем напишу».

Этот Мария, напротив, все рвется нас учить жизни. Каким должен быть настоящий немец. Если ему верить, то вот качества настоящего немца:

— он или авто гонщик, или эмигрант;

— теоретически он точно знает, как вести себя с женщинами, но в жизни у него постоянно несчастная любовь;

— или он, или его возлюбленная не сегодня-завтра умрет от чахотки.

Ну, да Бог с ним, речь не о нем. Доктор Вернике в нашем городе — большая шишка. Во-первых, член эректората университета. Во-вторых, руководитель общественного движения «Голубые гомосексуалисты против мужеложства». Говорят, с самим бедрумфюрером был знаком. Хотя, может и врут.

А вот викарий… Помню, мы еще мальчишками бегали смотреть, как он, пьяный, бьет фонари на кладбище. Незадолго до войны я встретил его в веселом кабачке «У Бруно». Там давали стриптиз с эксгумацией. А через месяц я уже торчал в окопе. Чем хороша война? Много мяса. В мирное время — постоянный голод. А на войне — изобилие. Немецкое мясо кисловато, конечно, зато хоть обожрись!

Казимир это понимал. Великий был стратег! Жаль, рано ушел он от нас, скончался в возрасте Цельсия — 36 и 6. Умер в поезде по пути из Гамбурга в Чизбург. А ведь крепкий был мужчина, гроб с молоком!

При нем, при отце, буддисты бы так не обнаглели, как сейчас! Ну должен же быть предел! Ведь они уже захватили все студии мультипликации! В субботу, если доктор отпустит, пойду на митинг. Буду скандировать: «Чемодан-вокзал-Непал!»

Но я хочу вам сказать о викарии.

С войны я вернулся с трофеем. Вывез из Ярославля картину русского художника «Иван-царевич убивает своего гуся». Продал в Дрезденскую галерею, зажил припеваючи. Стал завсегдатаем «У Бруно». Там тогда выступала труппа из Бляхен-Мухена. Этакие столичные штучки, не чета нашим провинциалкам! На их шоу я впервые понял смысл выражения «женщина любит ушами».

Там я и встретился с викарием вновь. Столкнулись в дверях. На мне был мундир пятнистых.

— Добрый вечер, святой отец! — говорю.

— Здравствуй, — отвечает, — майор, ебать тебя, значить, и так и этак…

После этого случая для меня ярче, полнее раскрылся характер нашего духовника.

Дни мои, в общем-то, сочтены. В наступивших сумерках растворяющейся жизни пора задуматься о том, что я, уходя, оставлю людям. Знаете, может, это старческий романтизм, но не хочется оказаться таким же кислым, как все! Поэтому я последнее время стараюсь не брать в рот кислого. Мяса почти не ем. Не употребляю ни щавеля, ни мелиссы, ни божьего чебреца, ни сурепки. Полностью отказался от ЛСД (хотя доктор и ругает меня). Предлагали черную смородину — отказался. Воздерживаюсь от орального секса. Ничего кислого!

Сижу на строгой диете. Ем, практически, одни только лимоны. В завещании написал, чтобы останки мои послали в Баден-Вюртемберг, детям того доброго крестьянина.

Надо бы укоротить не только рукава моей рубахи, но и руки тому портному, который так шьет!

Все было во дворце у Казимира. Зяблики, баблики. Редкая дышащая птица двоезуб. Только тепла не было.

Идет, бывало, Казмир по дворцу. Высокие, ниже подбородка, ботфорты грохочут по бетонным бревнам. За ним бэдрумфюрер едва поспевает. Так и день проходит.

Ты, давай-ка, братец, не шуми особо, а то инспекция будет проезжать мимо, да услышит нас, не дай Бог!

Казимир диктатор был. Тиран страшный! Одну только полезную вещь он сделал для немецкого народа — приказал умерших не в земле хоронить, а съедать.

А так, вообще, жестокости при нем были большие. В четырнадцатые годы он в приказном порядке ввел обычай арабскую пасху праздновать. Хотя арабов всю жизнь преследовал. И буддистов. А пасху приказал праздновать арабскую… Неисповедимы пути! Так эта арабская пасха — страшное дело! Представь, загоняют всех на ночь в церковь. Ставят в строй. Стоят люди, бедные, всю ночь на ногах. Присесть не дают, между рядами священники в форме с овчарками ходят. Наверху проткнутие висит. Такое же, как у тебя под мышкой, только большое, золоченое. Архивикарий строгий такой, подтянутый, в парадной фуражке, с погонами, стоит за кафедрой. В кафедре отверстие небольшое, оттуда хлор струится. Такой церковный газ, для благолепия. В Коране сказано: хлор есть химическое вещество, входящее в состав святого духа.

И так стоят всю ночь. Утром церковь открывают, убивают петуха, всем по кусочку дают и распускают по домам. Некоторых в инспекцию увозят. Но арабская пасха не кончается на этом. Дальше такое мероприятие — ложишься дома выспаться, а где-то около полудня будит тебя стук в дверь. Открываешь, а на пороге русский поп. Страшенный! Борода длинная, до пояса, в косички заплетена, в волосах колтун, на ногах валенки, а сам пьяный как смерть! «Целуй проткнутие, собака!» — кричит. И медный кран водопроводный сует тебе в нос. Так-то вот. А попробуй не открой! Тут же в инспекцию справочку пошлет!