Алексей Толкачев - Рассказы

— Прикинь, ходит сюда к нам, стало быть, какая-то такая сволочь поганого! — сказал Илья Григорьевич, — Творческую наследственность у мертвых ворует! Поймать бы его, да выдрать как козу сидорова, чтоб на чужой караван рот не разевал и бежал отсюдова, сверкая пятки, как можно более стремглав! Помнишь, я давеча говорил тебе, что прежний смотритель литературой баловался? Но он не хотел, чтоб его одноименные романы широко издавали публикациями. Так нашелся же какой-то гад бессовестного, литературу из могилы стащил и тиснул в этом интерсете вашем…

Ну а дальше, как понял Владик, Чистильщик подстроил ситуацию, участником которой он оказался минувшей ночью. Робот потребовал, чтобы новые файлы неизвестного автора ему представили рано утром, а сам засел ночью на кладбище, чтобы отследить, на какую могилу пойдет кибер-мародер. И отследил. Когда Чистильщик узнал, что текст романа добыт на его родине — Центральном кладбище, он сразу подумал — уж не прежний ли смотритель является президентом?! Но это было невозможно, ведь он слышал, что старик умер. Однако, теперь по всему выходило, что все-таки жив! И это, как раз, его могила. И он там прячется, в могильном холме за железной дверью, и руководит оттуда страной.

— Короче, он сейчас, видать, пошел прежнего смотрителя убивать, идиот ржавый! — сделал вывод Илья Григорьевич.

— Там бежим! Надо же его остановить! — воскликнул Владик.

— Хорошо бы остановить… — согласился Илья Григорьевич. — А то он там разнесет все, к чертям собачьего! Но как? Нам ведь с ним не справиться.

— Что-нибудь придумаем! — ответил Владик, воинственно сжимая в руке бутылку коньяка.

Робот Чистильщик лежал на могиле. Корпус его дымился, а в воздухе стоял едкий запах горелых печатных плат. Одна из кнопок на могильном интерфейсе, с изображением мяча, почернела и тоже слегка оплавилась. Похоже было, что робот Чистильщик нажал на нее и получил мощный удар током. Сработала защита от робота.

— Перепутал кнопку! — хмыкнул Илья Григорьевич.

— Как он мог перепутать? Ведь это же искусственный интеллект! Он не ошибается.

— Я почем знаю? Я ему не эту кнопку сказал, я ему правильную сказал. Причем, по буквам, аборватурой: Муравей-Епония-Чучело…

— Муравей-Япония-Чучело? МЯЧ? Ну так он и нажал на мяч!

— Ты уши-то прочисти, балбес глухоманского! Я ж те говорю: Муравей-Епония-Чучело!

МЕЧ получается, еп-пона мать!

— Поздравляю вас, Илья Григорьич, — пробормотал Владик. — Вы победили искусственный интеллект робота…

— Да какой там может быть искусный интеллект у такой мясорубки-гидроэпилятора! Ну что, сами-то внутрь войдем?

— А можно?

— Нужно. Я, как раз, на этой неделе еще не заходил. А уж пора там пополнить запасы продовольского.

— Там что… в самом деле, кто-то живой?

— Живее всех живых…

Смотритель нажал на кнопку с изображением меча, и дверь открылась. Пошарив рукой где-то возле двери, Илья Григорьевич щелкнул выключателем и зажег свет. Стали видны ступени, ведущие вниз. Резко запахло псиной.

В небольшом подвальном помещении на каменном подиуме стоял гроб.

— Вот здесь и покоится с миром бывший смотритель, царство ему небесное, — сообщил Илья Григорьевич. — А это вот семейство наше, четвероногой национальности! Пират, Жучка, Белан, Полкан и Стрелка.

Собаки приветствовали смотрителя радостным повизгиванием.

— Тут у них, как бы, квартира четвероногая. Любят они тут торчать. Пока старик жив был, у него тут лаборатория была. Эти псины тогда уже повадились здесь время проводить. Старик им тут и кормушки организовал — вон, у стены. Я им туда раз в неделю корма засыпаю по самое не балуйся. На неделю хватает. Они-то сюда залазиют беспрепятственно, через какие-то свои ходы-норы…

На стене возле кормушек засветился вдруг электрический плафон с изображением вопросительного знака.

— А это что? — спросил Владик.

— А бог его ведает. Я ж говорю, у старика тут лаборатория была. Он тут и интеллекты свои искусные сочинял, и паяльник паял, и прочий технический досуг… Вот она, кормушечка наша! Тоже, заметь, не мясорубка-гидроэпилятор какой, а старая добрая вещь с одним единственным назначением — собачек кормить.

— А что это за кнопки?

Возле одной из кормушек располагалась большая зеленая кнопка с надписью «YES». Возле другой — красная, с надписью «NO».

— А это изобретение хитроумного. Старик для собачек сделал, чтоб они себе корм порциями брали, а не разбрасывали сразу кучей по полу.

Как раз в этот момент Пират подскочил к красной кнопке и ударил по ней лапой. Из закрепленного на стене контейнера высыпалась порция корма.

А плафон с вопросительным знаком погас. Но через полминуты снова загорелся.

Владик нажал на зеленую кнопку «YES». Плафон погас. Забавные были игры у прежнего смотрителя. Получалось, что собаки здесь постоянно генерировали некую случайную последовательность ответов «да» и «нет»… От кнопок тянулись провода, они шли в некое, явно самодельное, электронное устройство. А оттуда, в свою очередь кабель шел в… Что это? Боже, да это ж интернет-модем! Так ведь это же… Боже… Так вот он какой — «искусственный интеллект попроще» — о котором говорил прежний смотритель!

— Что, Илья Григорьевич, значит, говорите, у этой кормушки только одна функция?

— Ну не две же! — хмыкнул смотритель.

— Две, Илья Григорьич. Две. Она еще нашим президентом работает.

Смотритель хохотнул и покрутил пальцем у виска.

— Странное дело, студент! Вроде бы, по башке сегодня — я получил. А чушь несусветного — ты порешь! Ладно, посиди пока, а я за кормом схожу. А то тут в одной много, а в другой уже мало. А старик мне строго-настрого завещал кормушки равномерно наполнять!

Голос мужика, который, войдя в вагон, затянул свою обычную телегу, проникал в сонное утреннее сознание не глубже, чем стандартная фраза из динамиков: «Осторожно, двери закрываются! Следующая станция — Парк культуры». И то, и другое обращение к пассажирам стали для Виктора неотъемлемыми звуковыми атрибутами станции Киевская кольцевой линии метро.

На мужика Виктор давно уже перестал обращать внимание. А первый месяц, как устроился на работу и стал ездить утром по кольцу, все удивлялся — как же так? Сидел Виктор обычно в первом вагоне, и почти каждый раз, чаще — на Киевской, реже — на Парке культуры, в вагон заходил мужчина в драной синей телогрейке и работал номер в классическом разговорном жанре: «граждане-пассажиры-извините-что-я-к-вам-обращаюсь». Наблюдая этого персонажа, практически, ежедневно, Виктор стал думать, что, может, мужик и вправду отрабатывает номер. В смысле — актер, готовится к исполнению роли. Серьезно подходит к делу. Или просто тренинг какой-нибудь по психологическому раскрепощению личности. Ну не может же быть у настоящего профессионального попрошайки такого несерьезного подхода к работе — каждый день, неделю за неделей, в одно и то же время в одном и том же месте объявлять, что вчера у него украли деньги и билет на поезд! Пассажиры-то ведь тоже, в большинстве своем, одни и те же тут ездят. Они уж знают этого «пострадавшего», как облупленного. А он им каждый раз: «Сам я из Харькова, был здесь в командировке. Вчера я собирался уезжать домой, но по дороге на Киевский вокзал на меня напали, ударили по голове, и пока я был без сознания, с меня сняли плащ, в карманах которого были деньги, билеты…» И так далее. Словом: «Помогите, если есть у вас возможность». В конце концов, Виктор решил, что попрошайки московского метро просто вовсе уж обнаглели и совершенно перестали заботиться хотя бы об элементарной культуре обслуживания обираемых лохов. В офис Виктор начал ездить с конца апреля, сейчас уже начинался сентябрь, а «командировочный из Харькова» на станции Киевская все так же регулярно наносил визиты в первый вагон.