Саша Камских - Институт экстремальных проблем

Сергей попробовал вспомнить уроки Светланы, как она учила успокаивать нервы. Он лег на спину, постарался расслабить мышцы, вызвать ощущение тепла в руках и ногах и сконцентрировался на дыхании. Разум очистить не получалось. «Иришенька! Милая, любимая, не могу без тебя! — и тут же: — Терпи и жди, не торопись, не подгоняй события». Эти мысли попеременно бились под черепной коробкой, отвлекая его и не давая сосредоточиться. В конце концов Сергей все-таки заснул, как провалился в глубокую яму, и проснулся в то мгновение, когда Ирина пришла в половине восьмого будить его.

До работы Сергей ехал в полупустом в воскресное утро служебном автобусе. На заднем сиденье дремал Илья, рядом с ним клевал носом Середкин, а через проход сладко спал Меньшиков. Они откровенно удивились появлению Томского, потому что он никогда не садился на автобус в центре, так как жил ближе всех к новой базе – около автовокзала, но задавать каких-либо вопросов не стали. Сергей тоже кемарил, вспоминая сквозь дрему вчерашние день и вечер, и улыбался во сне.

День прошел без происшествий. Сергей несколько раз набирал номер Ирины, разговор каждый раз шел о пустяках, но ему просто хотелось лишний раз услышать ее голос. Он прямо признался в этом, предупреждая Ирино недоумение или недовольство, а она, обезоруженная этим откровенным признанием, рассмеялась и не стала сердиться.

— Ты все время телефон занимаешь, на тебя ребята ворчать не будут?

— Если начнут, я с мобильника стану звонить.

— У тебя с него все деньги слетят! Не нужно, Сережа, увидимся в субботу и поговорим.

— Я не смогу ждать целую неделю до субботы, я хочу видеть тебя каждый день, давай встретимся сегодня вечером, — одним духом выпалил Сергей.

— Нет, сегодня ты поедешь к себе домой. Разве там нет никого, кто тебя ждет?

Томский не ожидал услышать такой строгий тон после вчерашнего дня. «Все понятно, — сказал он про себя. — Зачем я ей нужен?»

— Хорошо, Ира, увидимся в субботу, — тихо сказал он. — Но позвонить-то тебе можно будет?

— Ну о чем ты спрашиваешь, Сережа? — Ирина рассмеялась. — Можно, только не в ущерб всему остальному.

«А может, все-таки нужен?!» – хорошее настроение вернулось к Сергею и не покидало его до самого вечера. Он занимался обычными делами, все шло, как всегда, необычным было только то, что улыбка почти не сходила с его лица. Томский постоянно думал об Ирине и не замечал ни насмешливых взглядов Середкина, ни одобрительных Ильи, ни удивленных остальных ребят.

Дома Алешка долго разглядывал отца, лежавшего на диване после ужина и мечтательно улыбавшегося, а потом довольно ехидно поинтересовался:

— Ты, наконец, переспал с Ириной? Понравилось?

Томскому показалось, что его окатили ледяной водой.

— Придержи язык, сопля зеленая! — рявкнул он в ответ, вскочив с дивана.

Он никогда раньше не орал так на сына, и Алешка испуганно шарахнулся в сторону. Сергей увидел его округлившиеся глаза, и ему стало стыдно. Он взял сына за плечо, усадил на диван и опустился рядом.

— Извини, парень, но зачем ты так сказал? Что ты понимаешь в этих вещах? По-твоему, отношения между мужчиной и женщиной сводятся только к койке? Пока ты будешь так думать, ты своего счастья не найдешь.

— А ты, похоже, нашел! — Лешка немного пришел в себя.

Его отец молча кивнул головой.

— Ну и дурацкий же у тебя вид! Молчишь, улыбаешься, только одно и можно подумать. А тебе, оказывается, ничего не перепало.

— Заткнись, как человека прошу! А то ведь не сдержусь и надаю по шее! — Гнев Сергея угас, но он уже не мог вернуть прежнее состояние если не счастья, то его преддверия. — Испортил отцу настроение и рад!

— Папа, прости, пожалуйста. Я, честно, хочу, чтобы тебе было хорошо. Она мне нравится.

— Спасибо, что одобрил, — с сарказмом отозвался Сергей, но про себя подумал: «Хорошо, если это, и в самом деле, так!»

— Я тебе соврал – никакой олимпиады у нас вчера не было, ее перенесли на следующую субботу. — Лешка на всякий случай перебрался с дивана на кресло. — Я не хотел мешать вам, я думал…

— Маленький сводник! — простонал Сергей. — Решил отцу помочь устроить личную жизнь! Кто тебя об этом просил? Тебе больше заняться нечем? Уроки все сделал? Покажи!

Алешка, ворча себе под нос нечто вроде: «Чуть что, сразу – покажи уроки! Будто ты в чем-то разбираешься!» – вытащил из сумки две тетради и отдал их отцу.

— Бабушка уже смотрела.

— Еще и я посмотрю, лишним не будет!

Сергей редко занимался проверкой тетрадей сына, но уж если брался за это дело, то цеплялся к каждой запятой. Он не мог судить, правильно или нет Алешка сделал задание, но халтуру в виде ответа, переписанного из учебника, без подробного хода решения задачи, замечал сразу.

— Где решение? Не ври, что на черновике! Садись и делай как следует! Час тебе даю!

Лешка обиженно вскинул глаза на отца, но, увидев его сердитый взгляд, уселся, недовольно сопя, за уроки.

— Никакого Интернета на сегодня!

Сергей подхватил ноутбук и ушел с ним на кухню. Там он налил себе чаю и занялся любимым делом – стал редактировать снимки. Он открыл несколько фотографий Ирины. Те были доведены до такого уровня, что править там было уже нечего. Сергей просто сидел и мечтательно любовался ее глазами, улыбкой, фигурой, вспоминал ее голос. За этим занятием его застала мама.

— Она симпатичная, Сережа, и глаза у нее добрые, — Валентина Михайловна не могла это не отметить. — Что у тебя с ней?

— Да пока ничего, мама, — усмехнулся в ответ Томский. — Поцеловались пару раз и только. То, что я остался у нее ночевать, ни о чем не говорит, ничего между нами не было. Ни-че-го, — повторил он задумчиво по слогам.

Заметив на лице матери беспокойство и безмолвный вопрос, Сергей нахмурился:

— Нет, даже и не думай, что Ира меня отвергла, или что у меня с ней не получилось, мы просто решили не торопиться – не по шестнадцать лет. Если бы однажды я вовремя притормозил, совсем по-другому жизнь пошла бы. Я о многом жалею, мама, потому что сделано столько глупостей, и столько упущено возможностей, которых не вернуть, что порой становится не по себе.

— А я, конечно, результат твоей глупости! — обиженно заявил Алешка, который тоже пришел на кухню и услышал последние слова Томского. — Теперь жалеешь об этом!

Он настороженно смотрел на отца, ожидая новой вспышки, но тот покачал головой и обнял мальчика.

— Ты – единственное стоящее, что я сделал в своей жизни. Об этом я никогда не жалел и не пожалею.

Томский вспомнил, с каким нетерпением, не обращая внимания на ухмылки друзей, ждал рождения ребенка, какое счастье испытывал, глядя на совсем крохотного сынишку, как вставал к нему ночью, когда тот плакал, как менял ему пеленки, кормил из бутылочки сцеженным молоком, когда Татьяна уходила на занятия в техникум, как гулял с ним, никогда не пользуясь коляской, а держа малыша на руках. В соседнем парке, куда он ходил, мамы и бабушки с колясками сначала с любопытством разглядывали молодого мужчину в потрепанном камуфляже, нянчившегося с младенцем, но вскоре привыкли и даже вовлекали его в обсуждение всех детских проблем. На отцовских руках малыш или безмятежно спал, или с тихим любопытством изучал окружавший его мир, но если с ним выходила гулять бабушка или, тем более, мать, через полчаса окрестности заполнялись истошными воплями. Валентина Михайловна могла успокоить внука, а у Татьяны это совсем не получалось. Она относилась к ребенку, как к кукле, ей нравилось покупать ему разнообразнейшие костюмчики, демонстрировать его подружкам, но не более того. Неудивительно, что Алешка тянулся к отцу и бабушке, а мама была у него на втором месте. Еще Сергей вспомнил, как усталость после работы, накопившиеся в течение дня раздражение и другие отрицательные эмоции мгновенно исчезали, стоило только увидеть сына и услышать его голос. Он очень хотел еще детей, но заводить даже второго ребенка Татьяна отказалась наотрез: «Нечего нищету плодить!»