Саша Камских - Институт экстремальных проблем

Ирина качала головой и не было понятно, верит она словам брата или нет; глаза высыхали и прояснялись на несколько минут, а затем вновь наполнялись слезами.

— Ириша, подумай о малышке, — уговаривала ее Маша, — ей нужно развиваться еще полтора месяца, а ты можешь родить до срока от стресса.

— Из меня получится плохая мать, — еле слышно отвечала обессилевшая Ирина, — я почти забыла о ней…

— Ты очень хорошая, мама, — Лешка вдруг погладил ее руку, — я люблю тебя, и папа тебя любит. Я догадался в чем дело. Папа – засекреченный суперагент, он исчез так внезапно, не успев предупредить нас даже намеком, потому что получил спецзадание.

Максим только хотел сказать Лешке, что бы тот не сочинял ерунды, как услышал голос сестры:

— Он все равно каким-нибудь образом дал бы знать о себе…

— Значит не мог, — перебил ее Лешка, — или боялся, что это может как-то повредить нам.

— Ты думаешь? — неуверенно спросила Ирина.

— Конечно! Через какое-то время мы обязательно о нем узнаем.

Максим покачал головой, но не решился сказать что-нибудь против, потому что прочитал в Машиных глазах: «Оставь. Пусть утешают себя чем угодно. Эта версия ничуть не хуже твоей».

Томского искали не один день. Снова и снова прочесывали тайгу, особое внимание уделяя оврагам, все, кто имел допуск к водолазным работам, занимались обследованием двух подземных озер, болота и реки в окрестностях поселка, в пещерах перебрали руками буквально каждый камешек, стараясь найти хоть какие-нибудь следы Сергея. Два вертолета, оборудованные дистанционными металлоискателями и датчиками инфракрасного излучения, и днем, и ночью кружили над лесом и скальным массивом в слабой надежде, что травмированный и не способный передвигаться самостоятельно спасатель обнаружит себя огнем костра, зажигалки или, на худой конец, наличием металла. Бесполезно. Приборы, и первоначально-то не вызвавшие ничего, кроме скепсиса, реагировали на ржавые остовы мотоциклов и автомобилей, помогли поймать двух устанавливавших капканы браконьеров, но не смогли отыскать Томского и окончательно дискредитировали себя.

Собаки не почуяли Сергея ни в лесу, ни наверху скального массива, но уверенно брали след у входа в пещеру и шли по нему до того самого места, где образовался завал, перекрывший проход, который вел к знаменитой «Кляксе». Когда разобрали завал, а это сделали еще до звонка Вадиму, то обнаружили лишь оборванный, вернее оплавленный, конец троса, самого же Сергея ни под завалом, ни в тупике не было. Никаких следов огня или какого-либо высокотемпературного воздействия на камень спасатели не нашли, а Казан на этом участке каждый раз глухо ворчал, показывая, что место ему совсем не нравится. Другие собаки не чувствовали ничего подозрительного и просто виновато заглядывали в глаза людям, когда внезапно теряли след.

Светлана, с трудом преодолев сопротивление Вадима, настояла на том, чтобы в сопровождении Меньшикова спуститься под землю, но и она не нашла никаких следов. Девушке, как и Казану, стало не по себе в том месте, где зрачком гигантского глаза маслянисто поблескивал черный камень, но она не могла сказать ничего определенного, что с ней. Но все-таки ей казалось, что если бы с Томским что-то произошло, она бы это обязательно почувствовала, но ни в каменном лабиринте, ни на поверхности земли Светлана не ощущала ни присутствия Сергея, ни черной ауры его гибели. Сашка тоже, как ни прислушивался, ни один, ни пытаясь войти в резонанс вместе со Светой, не мог ничего уловить.

Через несколько дней бесплодных поисков, оставалось верить только в разнообразные полуфантастические версии, наподобие выдвинутых Вадимом, Максимом и Лешкой, и никто не хотел согласиться с тем, что Сергей погиб. Меньшиков чуть не подрался с председателем профкома, когда увидел, как тот вешает на проходной увеличенную фотографию Томского из его личного дела в траурной рамке. Петрович, чуть задержавшийся на входе, чтобы покурить, бросил мимо урны непогашенную сигарету, когда из-за стеклянных дверей услышал возмущенный вопль зятя: «Живой он!!! Живой!!! Я щас самого тебя тут повешу!!!» Белого от бешенства Сашку еле удерживали два охранника, а он пытался вырваться из их рук, чтобы расправиться с общественником, как только что расправился с напечатанным некрологом.

Фотография Томского все-таки появилась, но не в проходной, а в холле около большого зала. Это был не казенный снимок на документы, а работа Кирилла Задонцева, сфотографировавшего Сергея, когда они тушили лесные пожары в Каменском районе. Подпись под ней была короткой: «Пропал без вести во время выполнения служебного задания. Мы верим, что он найдется!»

Неизвестно, в какую версию верила Ирина, но она жила только одним – ожиданием того, что вот-вот щелкнет замок входной двери или раздастся телефонный звонок и она услышит чуть глуховатый голос Сергея: «Как тут мои девчонки? С ними все в порядке?» А следующим вопросом обязательно будет: «Леха дома? Чем он занимается?»

Ирина постоянно просыпалась ночью, потому что ей чудились то звук открываемой двери, то звонок телефона, из-за этого же она боялась выйти не только из дома, но даже на балкон, чтобы подышать свежим воздухом, хотя всюду носила с собой мобильник. Она механически делала домашние дела, готовила еду, помогала Лешке готовиться к экзаменам и все время прислушивалась. Временами ей казалось, что Сергей стоит рядом с ней, и нужно только оглянуться, чтобы увидеть его, или протянуть руку, чтобы коснуться его руки. Ощущение его присутствия иногда было настолько отчетливым, что она пару раз чуть не окликнула его: «Сережа, с чем делать салат? Со сметаной или майонезом?»

День, другой… Так прошла почти неделя. Ирина побледнела, осунулась, под глазами появились черные круги. Маша и Светлана, навещавшие ее по два раза в день, начали беспокоиться за нее и за малышку.

— Ты о чем думаешь?! — охнула Маша, обнаружив у Иры высокое давление. — Ты пойми, такое состояние опасно и для тебя, и для ребенка. Давай, если ты не хочешь идти к своему врачу, я договорюсь, чтобы тебя положили в нашу больницу, провели обследование и необходимое лечение.

— Я не поеду в больницу, — отказалась Ирина. — Я должна быть здесь.

Светлана вздрогнула – постоянное ожидание того, что Сергей вот-вот вернется, превратилось в навязчивую идею, сжигавшую последние силы.

— Ириша, — девушка ласково прикоснулась к Ириной щеке.

— Не приставай! — Ирина почти грубо убрала ее руку. — Не лезь в мои мозги, не пытайся успокоить меня таким образом! Со мной все в порядке!

Ирина не поддавалась ничьим уговорам, она не хотела слушать ни своих родителей, ни бабушку, ни братьев, когда же Медведев попробовал воззвать к ее разуму, то получил такую свирепую отповедь, что с трудом пришел в себя.