Саша Камских - Институт экстремальных проблем

Подарки Вадим увидел уже на следующий день. Сначала в бухгалерии, куда он принес годовой отчет, Медведев натолкнулся на Светлану, наряженную в кимоно. По восторженным возгласам и вздохам он понял, что это подарок пожилого японца, но толком разглядеть ничего не успел, потому что Анна Соломоновна забрала у него бумаги и выставила из комнаты. А через час в кабинете Черепанова Вадим увидел лежавшие в ряд на длинном столе репродукции знаменитых гравюр японского художника Кацусики Хокусая, на которых была запечатлена священная для японцев гора Фудзи. Николай Кронидович специально позвал Медведева взглянуть на них и посоветоваться о том, где их лучше повесить.

— Три гравюры мы повесим в комнате психологической разгрузки, — сразу предупредил Вадима начальник, — этот подарок сделан персонально Светлане, но она отказалась владеть таким сокровищем единолично.

Вадим настолько увлекся изучением прославленных гравюр, что в ответ лишь промычал нечто абсолютно нечленораздельное.

— Они украсят любой интерьер, — за спиной Медведева вдруг раздался голос девушки. — Я, если вы не возражаете, — она улыбнулась Черепанову, — возьму себе «Большую волну в Канагаве», «Восхождение на гору» и «Снежное утро на реке Коисикава». А вам, Николай Кронидович, мне кажется, нужно повесить в кабинете вот эту гравюру, — Светлана взяла со стола лист с изображением журавлей.

— Светлана, — восхитился Черепанов, — вы читаете мои самые сокровенные мысли!

Света, держа гравюру, что-то произнесла по-японски, а затем перевела: «Местность Умэдзава в Сосю».

— Остаются три гравюры: «Озеро Сувако в Синсю», «Остров Эносима» и «Кривая сосна в Аояма», — задумчиво проговорила Светлана, — пусть директор сам выберет, что ему больше понравится.

Черепанов согласно кивнул головой и попросил Медведева помочь Светлане отнести выбранные ею картины в корпус оперативно-спасательного подразделения, а потом вернуться для консультации к нему.

— Отнеси пока в отдел кадров, пожалуйста, — Света приостановила Вадима, рванувшего по коридору в сторону комнаты психологической разгрузки и объяснила: — Я попросила перекрасить стены, и Санька с Антоном еще не закончили работу.

В помещении отдела кадров царил беспорядок, обычный для ремонта или переезда; везде были нагромождения из картонных коробок с документами, новой оргтехникой, но большой письменный стол Порошина был совершенно свободен. На него Медведев положил принесенные листы и собрался было уйти, однако знаменитая «Большая волна в Канагаве» приковала его внимание. На гравюре были изображены огромный вал, нависший над лодкой, и гора Фудзи на заднем плане. Вздыбленная непогодой синяя толща воды, увенчанная шапкой белой пены, — именно она притягивала взор. Хищно растопыренные крючковатые пальцы рассерженных морских духов тянулись к людям, боровшимся с бурей. Вадим, не отрываясь, смотрел на рисунок и сравнивал его с картинами Айвазовского. На тех тоже бушевала стихия, но там ее мощь была передана с европейской избыточностью красок, а здесь то же напряжение борьбы художник передал с чисто восточной сдержанностью и лаконизмом.

Медведев остановился всего в шаге от Светланы. Он чувствовал запах ее духов, голова кружилась, а в ушах грохотал прибой, словно Вадим стоял у подножья Фудзи. Он уже поднял руку, не имея сил сопротивляться вспыхнувшему желанию прикоснуться к светлым волосам, но остановился, услышав тихий голос девушки.

— Что сложнее: бороться с собой или со стихией, преодолеть себя или ее?

«С собой! Я боролся и проиграл, можешь делать со мной, что хочешь; я – воск, пластилин в твоих руках!» – чуть не вырвалось у Медведева, но скрип двери заставил его очнуться.

Вадим увидел рядом с собой Илью и Генку.

— У тебя всегда наготове подходящая банальность! Хочешь таким способом сойти за умную? Честно скажу – тебе это плохо удается! — выпалил Медведев и язвительно посоветовал: — Перекрасься для начала, тогда, может, что и получится!

— Спасибо, я подумаю, какой цвет мне больше подойдет! — с подчеркнуто вежливой улыбкой отчеканила Светлана и даже поклонилась, как кланялась, благодаря японцев за подарки. — Такая великолепная идея мне в голову не приходила! Спасибо! Доброму совету мудрого человека я всегда рада!

Медведев, задыхаясь, выскочил в коридор, Середкин за ним.

— Опять поцапались? — насмешливо спросил Генка.

Вадим прорычал в ответ что-то, что можно было истолковать как угодно, а сам в этот миг жалел, что ребята не вовремя оказались в отделе кадров.

— На новогодние праздники график дежурств уже есть? — поинтересовался Середкин.

— Давно, — буркнул Вадим. — Если хочешь встречать праздник дома, то пиши заявление на отпуск – мы, как всегда, дежурим.

— Ура! — с тихим восторгом отозвался Середкин. — Я согласен дежурить все каникулы без единого выходного; если нужно будет обеспечить дежурство на складе или в гараже, то я готов хоть ночью, хоть днем. Отгулы мне за это не нужны!

Медведев вопросительно посмотрел на друга.

— Людкины родители решили приехать на праздники, — объяснил Генка. — Моя задача в данной ситуации – как можно меньше находится дома. Я и от командировки не откажусь, только чтобы подальше и подольше!

— Приходи ко мне, — усмехнулся Вадим, — переждешь нашествие. Но потом Людмила сожрет тебя с потрохами.

— Это будет потом, — отмахнулся Середкин. — Буду решать проблемы в порядке их возникновения.

— Цитатка из Светкиных поучений? — подозрительно и вместе с тем довольно ехидно спросил Медведев.

— Не-е, это из Усовских занудств, — хмыкнул Генка.

— Одно другого стоит, — покачал головой Вадим.

Медведев ждал, что Генка, узнав про график дежурств, уйдет, а сам он вернется в отдел кадров и наконец-то соберется с духом и признается Светлане в том, что уже давно творится с ним. Середкин, окрыленный новостью, наоборот, как прилип к командиру и, видя его мрачный вид, старался развеселить друга порцией свежих анекдотов. Вадим же через пару минут помрачнел еще сильнее, потому что заметил Меньшикова с Усовым, которые в заляпанных краской комбинезонах прошли к Светлане, вслед за ними несомненно туда же направлялся Денис, а еще через минуту Медведев увидел необычно оживленного Сергея Томского, заинтересованно обсуждавшего что-то с Кириллом Задонцевым. Оба спасателя тоже скрылись за дверью отдела кадров.

«Мне там места уже не осталось», — невесело подумал Вадим и явственно представил, как смолкнут смех и шутки, станут натянутыми улыбки, стоит ему сейчас перешагнуть порог. Ребята молча потянутся к выходу, а Светлана глянет на него так же удивленно, как в тот раз, когда Черепанов почти под дулом пистолета привел его на занятия, приподнимет правую бровь и скажет что-нибудь вежливо-ледяное, от чего заноют зубы и сердце, но они останутся наедине и тогда…