Елена Минкина-Тайчер - Принцесса Лягушка

Вдруг я вспоминаю, что моя бедная машина так и стоит около дома, без бензина и без всякой надежды на новое топливо. Нужно заказать такси поскорее, так хочется есть и спать, совершенно кончились силы.

За дверью кабинета тихо сидел мой утренний спаситель и ел яблоко.

— Господин Элиэзер, что случилось, вы нездоровы?!

— Не более, чем обычно, дорогой доктор. Просто оказалось, что местные студенты поголовно сделаны из сахара и меда. Они побоялись дождя и не пришли на лекцию! Вот я и решил принести вам анализы. Те самые, в папочках. И заодно захватить вас домой. Я увез, мне и возвращать, не правда ли?

— Спасибо! Вы так вовремя появились!

Представляю, как смеялся бы Кайл, видя как пожилой чудаковатый профессор, обремененный женой, детьми, аритмией, язвой и фамилией Рабинович, везет меня домой на допотном воняющем бензином железном автомобиле.

Если судить объективно, мне досталось вполне счастливое детство. Правда, родители редко появлялись из своих экспедиций, но у меня был прекрасный детсад с изучением трех языков, музыки, гимнастики и рисования, а потом не менее прекрасная престижная школа. На дни рождения я получала практичные и дорогие подарки, — видеобиофон, элетронное пианино, коньки. В 14 лет, на Рождество, мне купили маленький автомобиль с автопилотом, а в 19 — легкий бесшумный локар. Но я рано стала замечать, что родители стараются не брать меня в гости и не знакомить с друзьями и коллегами. Я их по своему жалела, особенно, маму. Так добросовестно относиться к появлению собственного ребенка, выбирать Дом Материнства, платить ссуды, работать над мелкими генетическими погрешностями — и в результате вместо чудесной маленькой золотой блондинки получить темную чужую девочку. Осветление кожи немного сгладило их огорчение, но в целом ничего не изменило. Тем более, с моими глазами лягушки!

В 14 лет я влюбилась в учителя истории. Он был длинным, лохматым, обожал эпоху Возрождения и композиторов 18 века. Стены обеих моих комнат были увешаны видами Флоренции, а из динамиков плыл клавесин в окружении юных скрипок и степенных альтов. Конечно, глупо было хранить его фотографии в видике, не заблокировав. Особенно те, из бассейна. Мама случайно включила и чуть не бросилась в полицию. Хотя на самом деле, я снимала из окна с большим увеличением.

В том же году меня перевели в другую школу и записали в Центр сексуального воспитания подростков. Там было по–своему интересно, объясняли про тактильное и зрительное восприятие партнера, эротические зоны, контрацептивы, оргазм. Оказалось. что бывает несколько видов оргазма, нужно только хорошо ознакомиться с собственным телом. И еще понять преимущества свободного проявления чувств перед ложной стыдливостью.

Но, вероятно, избавление от гиповитаминоза В затронуло не только цвет кожи, но другие центры, потому что в течение многих лет мне никак не удавалось избавиться от ложной стыдливости и перейти к свободному проявлению чувств.

К моменту знакомства с Кайлом я пережила три увлечения, две случайные связи и один очень длинный роман с однокурсником по медшколе. Кайл, в отличие от однокурсника, был красив и весел, не делал замечаний и не создавал проблем на ровном месте. Он занимался вопросами цветового контроля в оптике, но не слишком усердствовал, предпочитая плаванье и верховую езду. На фоне беспрерывного и самоотверженного служения моих родителей это выглядело ужасно привлекательно.

Собственно, это все. С тех пор прошло шесть лет, Кайл по–прежнему пишет диссертацию по вопросам цветового контроля, плавает, гуляет со мной и еще двумя милыми девчонками из отдела информатики. Его мама, совладелец корпорации межконтинентальных перевозок, смотрит снисходительно на все затеи своего мальчика. Кайл уверяет, что без ума от моих глаз и фигуры, но не чувствует себя готовым к ответственным решениям.

Когда в институте объявили конкурс на очередную тайм–командировку, я ничего ему не сказала, как и родителям. Во–первых, был очень небольшой шанс попасть, во–вторых, вся остальная жизнь ушла бы на переговоры и объяснения.

А если что–то надо объяснять,

То ничего не надо объяснять.

А если всё же стоит объяснить,

То ничего не стоит объяснить.

Целый месяц льет дождь. В моем домике сыро и холодно. Конечно, я включаю обогреватели на обоих этажах, — глупые металлические ящики, о которые все время бьешь коленки, но большого уюта не получается. Мой пациент господин Рабинович предлагает смастерить камин. Оказалось, он не вышивает на шелке, а вырезает по дереву. И еще строит камины, совершенно настоящие, которые топят углем. Но как можно что–то строить в съемном доме?

Кстати, мы с ним подружились. Оказалось, господин Элиэзер арендует точно такой же домик на соседней улице. И тоже совсем новый. Местные жители сначала загорелись покупкой красивых коттеджей, но быстро разочаровались, — для молодой семьи этот дом слишком мал, а пожилым не подходит высокая лестница. На моей улице уже давно висят два объявления о продаже.

Конечно, зимой больных прибавилось — эпидемия гриппа, ангины, бронхиты. И болезни сердца не терпят холода, и гипертонии обострились. Какой–то снежный ком, а не работа. Зато выявлены три новых диабетика на совсем ранней стадии, есть надежда остановить болезнь. И поправляется женщина с опухолью кишечника. Та самая, с мужем, любителем интернета.

А бывают и совсем легкие случаи — просят справки в спортзал или для обучения вождению. Русская девочка Женька принесла заполнить бланк для поступления в университет. Она живет совсем одна, снимает комнату–студию в подвале большой виллы. Оказывается, она сирота, привезена в местный интернат по какой–то программе для подростков, отслужила армию, теперь работает в булочной и собирается учиться. А я почти с рождения имею прекрасных талантливых родителей и еще огорчаюсь! И скучаю по Кайлу, хотя сама решила уехать. Зато Женька недавно попросила выписать рецепт на контрацептивы. Жизнь продолжается!

Очередная Расмия плавно входит в кабинет. Нет, на этот раз Латифа! Круглое лукавое лицо, длинное широкое платье, обязательные два платка. Она лет на десять моложе мой мамы, но выглядит как ее бабушка из–за глупой одежды и большого обвисшего живота. Кажется, у нее шестеро детей. Или восемь? Помню, что четное число, и что все женаты кроме младшего сына. Интересно, как бы она отнеслась к Центру Материнства?

— Вот анализы, — вежливо улыбается Латифа и садится на краешек стула.

Эта Латифа вызывает во мне искреннее восхищение. В отличие от всех остальных Расмий и Латиф она не ходит за мужем как тень, а бодро держит в руках все семейство, включая невесток и более двух десятков внуков. Все они послушно сдают анализы, вовремя делают прививки и принимают витамины, которые я назначаю из–за наследственной анемии. Вот и сейчас она явилась с анализами мужа, потому что сам он не тратит время на такие пустяки, как посещение врача.