Алексей Воеводин - Стратагемы

Мало кто знает, что чукчи были единственным сибирским народом, который не смог покорить русский царь в XVIII веке. Царское правительство в союзе с якутами, юкагирами и коряками предприняло несколько военных экспедиций, но все они кончились поражением. В конце концов, был заключён мирный договор, в котором чукчам были предоставлены беспрецедентные права. На договор чукчи пошли не из-за слабости в воинском деле, а по причине того, что распробовали табак и чай, а единственным источником того и другого были русские. Победу одержала табачная и чайная зависимость, а не сила русского оружия.

Персидский царь Ксеркс в 480 году до Р. Х. собрал огромное войско (около 100 000 человек и 1000 кораблей) и вторгся в Грецию.

В начале кампании царь персов вёл себя благородно, великодушно и вальяжно. Его переполняло осознание собственной силы и несокрушимости.

В города Эллады были отправлены послы с требованиями покорности «земли и воды».

К спартанцам своих посланников Ксеркс не отправил. Он помнил, чем закончилась для Дария (отца Ксеркса) такая попытка.

Когда Дарий отправил в Спарту своих послов, требуя повиновения, спартанцы сбросили их в колодец и велели им оттуда принести царю землю и воду.

Для самих спартанцев убийство послов не являлось особой доблестью. Для того чтобы восстановить величие Спарты, двое спартанцев, Сперхий и Булис, добровольно вызвались понести наказание от Ксеркса за умерщвление в Спарте послов Дария.

Дерзновенная отвага этих мужей достойна удивления, и, кроме того, не менее поразительны вот такие их слова. На пути в Сусы прибыли они к Гидарну (родом персу), который был начальником персидского войска на асийском побережье. Гидарн дружески принял спартанцев и за угощением спросил их: „Лакедемоняне! Почему вы избегаете царской дружбы? Вы можете видеть на моём примере, какое я занимаю положение – как царь умеет воздавать честь доблестным мужам. Так и вы, если предадитесь царю (царь ведь считает вас доблестными мужами), то он поставит каждого из вас, спартанцев, властителем области в Элладе“. На эти слова они отвечали так: „Гидарн! Твой совет, кажется, не со всех сторон одинаково хорошо обдуман. Ведь ты даёшь его нам, имея опыт лишь в одном; в другом же у тебя его нет. Тебе прекрасно известно, что значит быть рабом, а о том, что такое свобода – сладка ли она или горька, ты ничего не знаешь. Если бы тебе пришлось отведать свободы, то, пожалуй, ты дал бы нам совет сражаться за неё не только копьём, но и секирой“. Так они отвечали Гидарну. Оттуда спартанцы прибыли в Сусы и предстали пред царскими очами. Телохранители прежде всего приказали им пасть ниц и поклониться царю до земли и хотели принудить их к этому силой. Однако они наотрез отказались, ведь, по их словам, не в обычае у них падать ниц и поклоняться человеку, и пришли сюда они не ради этого, а по другой причине. После решительного отказа выполнить это требование они вновь взяли слово и сказали приблизительно так: „Царь мидян! Послали нас лакедемоняне вместо умерщвлённых в Спарте глашатаев, чтобы искупить смерть их“. В ответ на эти слова Ксеркс сказал, что по своему великодушию он не поступит подобно лакедемонянам, которые, презрев обычай, священный для всех людей, предали смерти глашатаев. Сам же он не желает подражать им в том, что достойно порицания, а потому не умертвит послов, но снимет с лакедемонян вину за убийство.

Персидская угроза заставила эллинов объединиться. Эллины покончили со взаимными распрями и прежде всего послали на разведку в Азию трёх человек. По прибытию в Сарды эти люди собрали сведения о царском войске, но были схвачены. Военачальники велели после допроса под пыткой отвести эллинов на казнь. Их ожидала уже верная смерть. Однако Ксеркс, узнав об этом, не одобрил решения военачальников и велел послать своих телохранителей привести осуждённых к себе, если застанут ещё их в живых. Телохранители застали разведчиков ещё в живых и привели их пред царские очи. Ксеркс спросил, зачем они пришли, и повелел телохранителям водить эллинов повсюду и показать им всё персидское войско, как пехоту, так и конницу, и затем, когда они вдоволь насмотрятся, отпустить невредимыми куда захотят идти. Царь объяснил этот свой приказ вот как: если бы разведчики погибли, то эллины не узнали бы заранее, сколь велики его силы, а казнь трёх человек не принесёт большого вреда врагу. Напротив, если они возвратятся в Элладу, то эллины, по его мнению, услышав рассказы о его могуществе, ещё до войны откажутся от своей „странной“ свободы и поэтому тяжёлый поход против них будет вовсе не нужен. Подобное же мнение Ксеркс высказал и в другом случае. В Абидосе царь увидел, как проходили через Геллеспонт корабли с грузом зерна из Понта на Эгину и в Пелопоннес. Приближённые царя, заметив, что это вражеские корабли, хотели их захватить и смотрели на царя, ожидая его повеления. На вопрос Ксеркса, куда плывут эти корабли, приближённые отвечали: „К твоим врагам, владыка, с грузом хлеба“. Тогда Ксеркс сказал им: „Разве и мы не плывём туда же, куда и они, и не везём с собой хлеб и остальное продовольствие? Какой же вред от того, что эти люди доставляют нам хлеб?“

Реалии войны с греками достаточно быстро заставили Ксеркса отказаться от показного благородства. Первая проба сил произошла в Фермопильском ущелье.

Греческую группировку возглавлял спартанский царь Леонид, в состав его войска входили 300 спартанских гоплитов, 1000 тегейцев и мантинейцев, 1120 человек из Аркадии, 400 из Коринфа, 200 из Флиунта, 80 – из Микен, 700 феспийцев и 400 фиванцев, 1000 фокийцев и опунтских локров со всем их ополчением, всего около 6000 человек. Соотношение численности примерно составляло 1 к 17 не в пользу греков.

Четыре дня Ксеркс велел выждать, всё ещё надеясь, что спартанцы обратятся в бегство. Наконец на пятый день, так как эллины всё ещё не думали двигаться с места, но, как он думал, продолжали стоять из наглого безрассудства, царь в ярости послал против них мидян и киссиев с приказанием взять их живыми и привести пред его очи. Мидяне стремительно бросились на эллинов; при каждом натиске много мидян падало, на место павших становились другие, но не отступали, несмотря на тяжелый урон. Тогда, можно сказать, всем стало ясно, и в особенности самому царю, что людей у персов много, а мужей среди них мало. Схватка же эта длилась целый день.

Получив суровый отпор, мидяне вынуждены были отступить. На смену им прибыли персы во главе с Гидарном (царь называл их „бессмертными“). Они думали легко покончить с врагами. Но когда дело дошло до рукопашной, то персы не добились большего успеха, чем мидяне, но дело шло одинаково плохо: персам приходилось сражаться в теснине с более короткими копьями, чем у эллинов. При этом персам не помогал их численный перевес. Лакедемоняне же доблестно бились с врагом и показали свою опытность в военном деле перед неумелым врагом, между прочим, вот в чём. Всякий раз, когда они время от времени делали поворот, то все разом для вида обращались в бегство. При виде этого варвары с боевым кличем и шумом начинали их теснить. Спартанцы же, настигаемые врагом, поворачивались лицом к противнику и поражали несметное число персов. При этом, впрочем, погибало и немного спартанцев. Так как персы никак не могли овладеть проходом, хотя и пытались штурмовать отдельными отрядами и всей массой, то им также пришлось отступить.