Елена Мусорина - Север Москвы вокруг Ярославской дороги. Путеводитель для путешественников и паломников с описанием наиболее интересных исторических объектов

Святейший Патриарх Тихон (Беллавин).

О приходской и богослужебной жизни марьино-рощинской церкви в 1920-е–1930-е годы почти ничего не известно. В соседних храмах бушевали бури, вызванные действиями обновленцев. В 1924 году в Софийской церкви на Миусах первенствовала обновленческая община. Советские власти заключили с обновленцами договор и предоставили им в пользование здание храма со всем имуществом. На хлопоты «Тихоновской» Миусской общины во ВЦИК о передаче им здания церкви власти отвечали отказом. В июне 1925 года такая же ситуация возникла и в Духосошественской церкви на Лазаревском кладбище, но там обновленцев было значительно меньше, чем представителей Патриаршей церкви, и Административный отдел присудил здание храма православной «Тихоновской» общине [116]. Еще в 1924 году, в ночь с 10 на 11 августа, Духосошественскую церковь на Лазаревском кладбище ограбили, выломав решетки из окна главного алтаря. Разбойники похитили ценные ризничные вещи и серебряные богослужебные сосуды, приобретенные прихожанами вместо конфискованных Комиссией Помгола. Повсюду вокруг закрывали православные храмы, репрессировали духовенство и членов церковных «двадцаток».

Справка, данная адмотделом Моссовета Святейшему Патриарху Тихону о разрешении мироварения. ЦГАМО. Ф. 66. Оп.18. Д. 352

Согласно прошению, обязанности настоятеля храма в Марьиной Роще в 1920 году Епархиальным Советом были временно поручены протоиерею Алексию Маркиановичу Станиславскому (1865–1953) [117]. Участник Поместного Собора Русской Православной Церкви в 1917–1918 году, отец Алексий состоял в Высшем Церковном Совете при Святейшем Патриархе Тихоне и проходил по судебному процессу Святейшего Патриарха. Протоиерей A. M. Станиславский служил во многих московских храмах: сначала при Московском Епархиальном доме, с 1920-х годов до 1935 года – в Марьиной Роще, а затем в Новогирееве и в Казанском храме села Коломенского [118]

Протоиерей Алексий Станиславский.

Из переписки 1925–1928 годов Моссовета с Краснопресненским Управлением недвижимым имуществом о постройке новой школы в Марьиной Роще видно, что район по-прежнему продолжал остро нуждаться в учебных заведениях. «…Карта распределения учебных заведений по территории г. Москвы обнаруживает, что окраины поставлены в очень тяжелое положение, так как школы, в особенности повышенных типов, расположены главным образом в центральных частях города и в очень малой степени на окраинах. В частности Марьина Роща, населенная густо рабочими, не ограничивающимися уже в новых условиях одой первоначальной школой, нуждается в постройке новых зданий для школ. То обстоятельство, что инициатива постройки знания для повышенной школы в Марьиной Роще исходит от старого партийца и опытного культурного работника тов. Деева создает особо благоприятные условия для успешного проведения этого дела в жизнь при условии отпуска просимых сравнительно незначительных средств».

Ответственный за постройку новой школы обращался даже с письмом к самому Калинину, в котором писал: «Дорогой Михаил Иванович. Казалось бы мне, старому партийцу, смешно писать Вам, как зам. председателя Московского Совета, не добиваясь затронутых ниже вопросов другим путем. Но не сетуй, старый товарищ, за то, что я оторву у Вас несколько минут. Дело идет о благоустройстве, в просветительном отношении, Марьино-Рощинской окраины.

Вы знаете, Михаил Иванович, что в дореволюционное время эта окраина принадлежала земскому самоуправлению одного из уездов Московской губернии. Находясь за валом, она действительно служила чертой оседлости всей рабочей бедноты и случайных людей. Школ в этой многонаселенной окраине совершенно не было, а если и были земские школы, то в жалких деревянных домах, совершенно не отвечающих <���требованиям к> школе нашего времени.

Между тем <���это> население крайне нуждается в настоящее время в более сносных условиях воспитания, как и живущие граждане в центре Москвы. Особенно стремится к знанию молодежь, которой приходится путешествовать, за неимением средств на трамвай, по 5–10 верст [119]ежедневно в школы, расположенные в центре.

Учитывая нужду молодежи, я еще в 1918 году организовал школу рабочей молодежи, заняв самый обширный трактир на Шереметьевской улице в доме 3. С этого времени было выпущено около 500 человек учеников рабочих-подростков. При содействии молодежи организована библиотека-читальня, мастерские при школе. Словом, из дома растраты и гульбы сделали культурный уголок. Но дом, в котором мы помещаемся, настолько ветхий, что мы каждодневно, когда приходит отряд молодежи в 250 учеников через классы, боимся, что он рухнет окончательно.

С осени 1924 года школьный совет, население и местные предприятия возбудили ходатайство через МОНО о выделении нового дома специально для школы. Но все усилия, что называется, как в воду канули. На мой запрос был прислан инженер, который приехал и заявил, что помещение на 80 % «нетрудоспособно». Казалось бы, раз это так, то нужно немедленно приступить к делу, но «воз и ныне там». Я Вас убедительно прошу, дорогой товарищ, «двинуть» этот вопрос. Я понимаю, конечно, что всего сразу нельзя и невозможно <���сделать>, но все же как-то странно, что целая окраина лишена более сносного помещения под школу. Лично полагаю, что лучшей агитации в этой окраине за наше грядущее, как постройка школы, не нужно. В надежде на Ваше распоряжение, с ком. приветом, Г. Деев-Хомяковский. 1/X-1925». Но к 1928 году вопрос все еще не был решен – школа по-прежнему ютилась в ветхом здании [120].

Протоиерей Александр Третьяков.

В 1935 году настоятелем церкви иконы Божией Матери «Нечаянная Радость» на Шереметьевской улице в Марьиной Роще стал протоиерей Александр Михайлович Третьяков (1870–1948). Отец Александр родился в семье священника Свято-Троицкой церкви села Воронцово Московского уезда (ныне микрорайон Москвы) – Михаила Васильевича Третьякова. Отец Михаил получил назначение в Воронцово в 1855 году от Митрополита Московского и Коломенского Филарета (Дроздова) и прослужил на одном приходе почти 55 лет. Скончался в 1909 году. Его могила, находившаяся за алтарем Свято-Троицкого храма, была разорена вместе с приходским кладбищем [121]. Его сын, отец Александр Третьяков, начинал свое служение диаконом в церкви Благовещения Пресвятой Богородицы, что в Петровском парке в Москве. Затем служил там же священником, а позже был переведен в храм Всех Святых в селе Всехсвятском («Сокол»). С 1935 года протоиерей Александр был настоятелем Богородицкого храма в Марьиной Роще. Из архивно-следственного дела архимандрита Николая (Шаталова), принявшего в 1937 году мученическую кончину на Бутовском полигоне, мы узнаем имя еще одного клирика Богородицкого храма – Аркадия Осиповича Янковского, с которым встречался архимандрит Николай в церкви «Нечаянная Радость» в Марьиной Роще [122]. В «Списке» действующих церквей г. Москвы за 1936 году в Дзержинском районе в числе 10 храмов упоминалась и церковь «Нечаянная Радость» на Шереметьевской улице [123]. Все близлежащие к Марьиной Роще церкви – Тихвинская в Сущеве, Духосошественская на Лазаревском кладбище, Троицкая в Останкине – были закрыты. Видимо, власти не смогли закрыть храм, находившийся на рабочей окраине. В 1929 году при попытке закрыть Владимирскую церковь в Мытищах среди верующих возникли массовые волнения, в результате которых совработников и милицию изгнали с территории храма. В 1930 году безбожники пытались закрыть храм в пригороде Москвы, в селе Богородском за Сокольниками, но рабочие завода «Красный богатырь» активно встали на защиту Спасо-Преображенской церкви. По сведениям Уполномоченного по делам Русской Православной Церкви по Москве и Московской области, на 1944 год в Москве считались действующими 30 храмов «патриаршей церкви» [124]. Во время Великой Отечественной войны Богородицкий храм в Марьиной Роще, подобно другим храмам Москвы, принимал участие в сборе средств на подарки воинам Красной Армии. Так, в мае 1942 года от храма Божией Матери «Нечаянная Радость» было сдано 50000 рублей, и от причта – 10000 рублей [125].