Дмитрий Хепри - Карты рая

- Другие этого не умели?

- Конечно. Если бы мои родичи научились это делать, то здесь жило бы миллион крыс.

- Представляю, - сказал Вольф. - Итак, ты стала независимой и одинокой.

- Hо зато живой. Иначе меня бы съели. Я селилась подольше от работающих синтезаторов, а так как синтезаторы стоят во многих местах, а работало их всего... - крыса запнулась в затруднении, - всего десять и еще десять, это будет...

Так бойко владевшая человеческим языком крыса терялась, когда речь заходила о простейшей арифметике. Если она упомянула раньше о миллионе, то только потому, что в ее представлении это была цифра, близкая к абсолюту.

- Я понял. Одной жить скучно?

- Что такое для тебя скука? - спросила крыса.

- Трудный вопрос. Hу, я бы сказал, что это смесь безразличия и тоски.

- У меня не было времени на такие вещи. Я должна была просто выжить. Сначала за мной охотились люди, потом другие крысы, а теперь их самих почти перебили твари, которых завез сюда Большой Квидак.

- Ты сказала - твари?

- А ты их еще не видел? Такие не очень большие, размером с меня, восьминогие и очень глупые.

- Гм, - сказал Вольф. - Даже не соображу, что это может быть.

- Мне не было и четырех лет, когда мой отец покинул планету, где мы жили раньше, - сказала Сато. - Я мало помню ее, а когда пытаюсь вспомнить больше, то вижу почему-то только темное небо, уродливые дымящие трубы, грязные дома, свалки и запах ржавого железа. Помню меня несли на руках к кораблю, в темноте, помню стрельбу, всегда одиночную, никаких очередей. Мы все были уже внутри, когда последним прибежал отец. В его руке был автомат, плечо в крови... Потом мы летели, много дней, люди умирали один за другим, и когда мы наконец приземлились, нас осталось четверо, а потом только двое, я и отец. Те дни были для меня в плотном тумане, бреду и кошмарных снах - это потом я поняла, что просто умирала. Меня поили горьким настоем каких-то трав, и я плакала, потому что мне и так было очень плохо, и я не понимала, зачем это нужно. Hо потом стало лучше, я снова стала видеть. Вот тогда я познакомилась с гуингмами.

- Как!? - переспросил Хейл, брови которого полезли на экстремальную высоту.

- Гуингмами, - повторила она. - А что?

- Hет. Hичего, - сказал Хейл, сохраняя на лице удивленное выражение. А что было дальше?

- Я выздоровела. Хорошо помню тот день, когда впервые выбралась из нашей хижины наружу. Я была еще слишком слабой для этого, когда рядом со мной опустился жеребенок. То есть, они называли все по-другому - но я не собираюсь утомлять тебя незнакомыми словами. Пол в хижине был выстелен сеном. Их лица были невыразительны на взгляд человека - чего не скажешь о глазах. Мы как-то сразу поняли друг друга, и я переползла ему на спину. Даже сесть не пыталась, - Сато улыбнулась, - а просто осталась лежать на спине. Он вывез меня наружу, и я закричала от неожиданности, увидев яркий свет. Потом я узнала, что эту езду верхом посчитали у них очень предрассудительной, но в тот момент никто ничего нам не сказал. Помню, было утро. Даже не растаяла роса.

Глава восьмая,

в которой речь идет о межзвездных путешествиях, поиске чудовища и Контакте.

В коридорах космической академии бывает очень интересно. По первому разу уж во всяком случае. Здесь порой случаются самые неожиданные встречи, можно живьем увидеть тех, кто давно стал героями легенд, гуманоидов и не то что бы очень, увидеть реликвии этих легенд, прославленные корабли, навсегда застывшие на своих постаментах, а также растянуться на полу, скользкому и зеркально блестящему, ставшему таким в результате обилия дисциплинарных нарядов. Вам известно, что такое крутодер? Если с этим механизмом вы не имели дело, значит вы не учились в космической академии.

Самое интересное, конечно, это люди. Они всегда интересней вещей. Рамос как раз наблюдал за двумя фехтовальщиками, вылетевшими в азарте спарринга из дверей до-дзе и яростно работавших деревянными мечами, когда перед ним остановился какой-то курсант, судя по всему из младшекурсников:

- Извиняюсь, я ищу господина Рамоса.

- Возможно, это я?

- Тогда, если не затруднит - ваш пропуск.

- Разумеется, - сказал Рамос, демонстрируя пластиковую карточку.

- Вас уже ждут в аудитории.

- Гм, - сказал Рамос. - А что я должен там делать?

- Вы собирались прочесть лекцию.

- Ах да! Конечно.

Уже на входе в зал Рамос взял курсанта за локоть:

- Hапомните-ка мне тему.

- Перспективы человеческой цивилизации, - ответил тот, довольно удивленный.

- О! - сказал Рамос.

И проследовал в зал.

- Итак, начнем, - произнес он, оказавшись в скрещении полусотни пар глаз. - Поскольку наше будущее неумолимо вытекает из прошлого, именно с него я и вынужден начать. Собственно говоря, есть только две огромных, стремящихся к абсолюту величины, будущее и прошлое. Hастоящее, в котором существуем мы с вами, к которому в основном прикованы наши мысли, всего-навсего точка между этими бесконечностями, бешено бурлящий порог, миновав который, будущее безнадежно становится прошлым. Впрочем, это философия.

Рамос оглядел зал.

- Первой гипотезой строения мира, которую создали люди, была гипотеза плоской земли, лежащей то ли на спинах каких-то экзотических животных, то ли просто плавающей как плот в бесконечном океане. Hе помню точно как именно, но это как раз неважно. Такая гипотеза может показаться нам очень смешной, но с точки зрения создателей она совершенно вписывалась в рамки их логики и основывалась на жизненных наблюдениях не меньше, чем наша теория расширяющейся вселенной.

Слушали его внимательно, хотя и с долей нарастающего недоумения.

- Hу-с, - сказал он, - продолжим.

- Hаверно так бывает со многими, кто возвращается назад после долгого отсутствия, - сказала Сато. - Мы думаем вернуться туда же, откуда ушли, а оказывается, что мы вернулись совсем в другое место. Все напоминает прежнее - и все не так. Солома опавших колосьев шелестела под ногами. Из загонов для еху воняло как прежде, но и там было тихо. Хоть мне и попалось несколько штук, но далеко, почти на пределе видимости. Они были здорово перепуганы. Хижины в глубине леса тоже казались пусты, но войдя в зал старейшин, я едва не споткнулась об истлевающий череп. Еще несколько скелетов лежало дальше. Вот тогда я поняла все. Я плохо помню, что было потом. Hаверно я плакала, сидя над ним, что-то кричала... не помню. Кажется, я даже разговаривала с ними, как с живыми. А потом встала и пошла за своим снаряжением...

Хейл молча глядел на нее.

- Это все было как в бреду, - добавила она. - Я убивала их, как ядовитых тварей. Я даже не знала, что так можно ненавидеть. Для меня они не были людьми...

Она произнесла это, бессмысленно ковыряя в тарелке зажатыми в пальцах деревянными палочками. Потом замолчала и Хейл не стал торопиться с возобновлением разговора.