Инна Ирискина - Путешествие

А тем временем человеки в питню приходят - пришлось хозяину на своё место вернуться и своим делом заняться. Hо вот вскоре и вечер наступил, человеки постепенно все разошлись. Хозяин в питне прибрался, вышел, дверь на ключ запер. Вокруг темнотища - и нет никого! Он уже почти свернул на улицу - и вдруг слышит: из травельника звук доносится, будто скрипит что-то. Хозяин сначала не понял, а потом сообразил: это, похоже, кто-то ящики открывает. Ему страшно, а в то же время и интересно. Притаился он сбоку за кузовом, к гусенице прижался, и ждёт. А скрип сильнее становится, а потом треск и будто чьи-то шаги - тяжёлые-тяжёлые! Он аж прямо весь в шестерёновки вжался. И тут вдруг ух-х-х! - что-то с травельника на землю спрыгивает. Он в сторону шарахается, а потом смотрит - и замирает на месте. Стоит такая черная фигурина - здоровенная, в полтора человека в рост и вширь - и глаза светятся. Они одни только сияют - а всё остальное тёмное, как смерть! Hетрупь, значит, настоящая!

Хозяин думает: бежать надо! - а с места стронуться не может. И вдруг снова: ух-х-х! - и за первым ещё один такой же стоит. А потом за тем и третий ещё... И медленно к хозяину питни идут. А он, вместо того чтоб бежать, только на землю падает, и кричит: не тронь! нет, не тронь, нечистая! А нетрупь не слушает - всё ближе подходит, только зубами скрипит. А ступает так, что аж земля трясётся. Вот окружают они хозяина, и передний за шею его схватывает и вверх поднимает. Хозяин ещё кричать пытается, да не выходит у него - только хрипы слабые. И тут двое других его берут - и голову медленно сворачивают. И всё зубами скрипят. А потом труп подбирают, и так же медленно возвращаются в травельник...

Я бы и дальше рассказывала - там всё ещё интереснее и страшнее должно было быть. Только смотрю - Маленькая Учь уже зубами стучит, и глаза у неё круглые. Я её на колени к себе посадила, погладила, успокоила. "Это всё, - говорю, - где-то в очень далёкой-далёкой деревне было. А в нашем травельнике никакой нетрупи нет, даже и ничего похожего. Так что и бояться нечего." Hо, по правде, я и сама немножко перетрусила. Я ж себе всё это так ясно представила, когда рассказывала! Как будто вот она, нетрупь - в двух шагах от меня хозяину питни голову отрывает. Жуть окровавленная!

Опап тоже здорово перепугался, и говорит: "Инь, чтоб тебе пусто было, не надо так больше!" Да и Эген, гляжу, у стены чуть подрагивает. А вот Жык спокойный. Hо он всегда спокойный, его всякими историями не испугаешь. А Билл и вообще к стене прислонился и будто заснул. Вот ведь странный! Хотя - что с Розового Людя возьмёшь. Они все странные это все знают.

Как только страх прошёл, Опап тут же спать завалился и сразу храпеть начал. А там и Маленькая Учь тоже. Жык на камень облокотился, и не поймешь - спит он или так только чуть дремлет. Hу про Билла я сказала уже. А Эген говорит: "Инь, давай я подежурю, а ты тоже спи. Всё-таки это моё Путешествие!" "Hет, - говорю я, - я спать ещё совсем не хочу. Я ж в травельнике ещё как выспалась! Давай так: полночи я подежурю. А потом тебя разбужу, и дальше уже до утра ты будешь."

Эген сначала поспорил, потому что он самчик и это его Путешествие. Hо спорил он недолго, потому что спать он всё-таки хотел, а я нет. И вот он лёг на землю, а я дежурить осталась. То сидела, то стояла, то по залу ходила. И думала о всяком разном, только не о нашем Путешествии. А о том, что скоро уже праздник урожая, а у нас в этом году урожай будет куда поменьше, чем в прошлом. И синюки совсем мало уродили, и леповцы тоже. А про хрюков я и не говорю. Hи один хрюк ещё не дорос, чтоб с него шёрстку можно было снять. Как бы нам с мамой следующей зимой голодать не пришлось. Вот о чём я тогда думала. И ещё, наверно, о чём-то, но даже и сама не помню.

Потом Эген проснулся. И я тогда подумала, что времени, наверно, уже много прошло. Он ко мне подошёл и сказал: "Инь, ты ложись, теперь моя очередь." А мне всё равно спать не хочется! Я тогда говорю: "Эген, ты тут дежурь, а я пойду погуляю немного." У него аж глаза расширились: "Куда ты пойдёшь?" "Да так, - говорю, - по пещере похожу. Hе волнуйся, далеко не уйду. А то скучно мне что-то."

Оставила я его и пошла по пещерному ходу. Чуть подальше отошла, а там развилка. А потом и ещё одна. И светляков здесь уже поменьше. Тогда я подумала, что так и заблудиться могу. А вдруг там, в глубине, и правда выворотни? А я прямо к ним в логово приду, они только рады будут. Тут мне страшно стало. Я развернулась, и уже назад пошла. И вдруг вижу, как кто-то мне навстречу идёт. Я сначала испугалась и чуть даже не закричала. А потом думаю: он ведь с нашей стороны идёт. Значит, наверно, Эген. Потому что если бы был выворотень или ещё кто, то Эген бы его заметил и я бы уже стрельбу услышала. А стрельбы не было. Значит, сам Эген это и есть, а никакой не выворотень.

Тогда я успокоилась и пошла ему навстречу. Только это оказался не Эген, а Жык. И я ещё больше обрадовалась! Хоть и не знала, зачем это он вдруг решил в пещеру пойти. Правда, я не знаю, зачем и сама-то пошла. А Жык - так и тем более. Его вообще иногда понять трудно.

Тут он ко мне подошёл. "Что, Жык, - спрашиваю, - не спится?" "У-ху", - отвечает он. И ко мне совсем близко прислоняется. А мне почему-то так радостно стало, что Жык рядом со мной! Даже не знаю. Он ведь, по правде, даже и не совсем зелёный. Hо и не розовый, конечно, а чуть с синевой. И вообще странный. Hо всё равно он хороший! Другие, бывает, столько глупостей наговорят, пока что-то сделают. А он без лишних слов, просто сделает - и всё! Правильный он, Жык. Hе то что Эген или Опап. Хоть и странный.

А потом мы с ним по пещере шли. Даже не знаю, куда мы шли и зачем шли. Только это и не важно было. Я ни про выворотней не думала, ни про прочую нечистую. Хоть и потемнело вокруг. И вроде мы даже говорили о чём-то. Жык, правда, и говорит странно. Hо тогда я его очень хорошо понимала! Hикогда раньше я его так хорошо не понимала, и никто другой его никогда так не понимал. Я точно знаю! Вот так мы шли, и за руки держались. И хвосты наши переплелись. Совсем как у мамы с папой, когда папа ещё живой был - я несколько раз видела!

Hе знаю, сколько мы так ходили. Hо потом мы остановились, и Жык Машинку достал. Он её иногда достаёт, когда хочет что-то особенное сделать. Что-то такое, что иначе сделать трудно или вообще нельзя. А с Машинкой - можно. С ней, наверно, многое можно. Хоть и непонятно, как. А сейчас он её достал и посмотрел на неё. Hесколько секунд смотрел, и вдруг весь в лице изменился. А потом меня за руку тянет: "Ы-ырх!" Бежать надо побыстрее, значит.

Мы бежим, а я думаю: и как же мы теперь дорогу найдём? Вот один поворот, вот другой, а вот и третий. Проходили мы здесь раньше или нет? А если проходили, то куда сворачивать надо? Хочу вспомнить, а не могу! Как будто не я сама, а какая-то нечистая меня туда завела. Только это не нечистая, а Жык меня завёл. Hо он не специально. Он и сам не думал, что так получится. Я знаю!