Андрей Логванов - Ну !

Тот, кто побывал один раз за границей, возвращался домой обезумевшим от одной единственной мысли - как бы снова туда умотать. Казалось, что вся российская посредственность и бездарность рванула на Запад, и как ни странно, именно она там хорошо устраивалась. Попав на международную конференцию, Коля удивился тому, как много среди делегатов совершенно случайных и никчемных людей. В делегации Hэнского Университета состояло: пара хихикающих по любому поводу девочек, которые в продолжении всей конференции чихали, соплились и стреляли друг у друга таблетки от головной боли. Их подпирали два молодых, вроде бы перспективных, а скорее наоборот, молодых человека, которые либо молчали с умным видом Евгения Онегина, либо силились что-то произнести, но словарного запаса у них хватало только на "yes, you are right". Они попадали прямиком в американские колледжи без сдачи экзамена по языку, так как его они успели провалить раньше, но папа и мама умудрялись пристроить своих чад в обход установленного порядка и западной конкуренции.

Если конференция проходила рядом со знаменитым курортом или на побережье одного из теплых морей, то профессора привозили своих жен. Жена загорала на пляже, пока муж, весь потный в костюме и при галстуке, зачитывал научной общественности результаты многолетних научных изысканий. Профессорши на заседания ходить были не обязаны и демонстрировали свою желтеющую кожу среднеземноморскому солнцу. Попробуй они этого не сделать и отправиться на научный курорт без жены, как тут же об их моральном облике стало бы известно парткому и ученому совету Hэнского Университета. Профессора с завистью поглядывали на того единственного счастливчика, который приехал на конференцию в сопровождении очаровательной аспирантки, так как заблаговременно ликвидировал жену в юридическом порядке. Он как молодой петух бодро читал свой доклад, бросая пламенные взгляды на свою спутницу, предвкушая близкое вознаграждение.

23. Газета.

Университет издавал свою газету. Сначала она называлась "За пролетарские научные кадры", затем - "За Сталинскую науку", потом "Горчишниковский Университет", наконец, с переименованием города обратно в Hэнск, изменилась аббревиатура и ВУЗа, и его газеты на "HУ". Чтобы отличать сам Университет от его печатного органа, некоторые остряки прозвали газету "HЮ" или просто Hюшка. "HУ" и "HЮ" были неразлучны как инь и янь. Многократное изменение названия газеты никак не отразилось на качестве публикуемого в ней материала.

Кто писал и что писали? Студенты филологи, начинающие журналисты, оттачивали на страницах многотиражки свои перья, одновременно клеймя позором то, что следовало заклеймить, и воспитывая тех, кого надо было перевоспитать. Те же журналисты выпускали на факультетах стенгазеты совершенно другой социально-нравственной ориентации и вывешивали их на доски показателей: учета, зачета и качества. Hюшка рассказывала студентам о нелегких буднях ректората и бдениях самого Ректора, о заседаниях профкома, о борьбе с формализмом, о трудовых десантах и прочей белиберде, в которой студенты сами принимали участие и как очевидцы в комментариях не нуждались. Факультетские газеты пестрели анекдотами, шаржами, карикатурами. Стенная и многотиражная печать вступали в явное противоречие. В первой сатира издевалась над идеологией. Во второй идеология издевалась над сатирой. Hо последнее слово оставалось за народом. Стенгазеты целомудрием не отличались, потому что проходившие мимо студенты частенько подрисовывали еще и еще порнографические картинки и словечки. Многотиражке тоже доставалось - на лекциях студенты малевали Ректору усики, обводили траурной рамочкой членов парткома и сочиняли для них некрологи от имени и по поручению широких народных масс.

Публикацию Hюшки осуществляло издательство Университета вместе с изданием учебных пособий, циклов лекций, сборников задач, лабораторных практикумов и прочей учебно-методической макулатуры. Полиграфическая база Университета выпекала в год четыреста учебно-издательских листов печатной порнопродукции, которые затем раздавались по факультетам и пылились долгие годы в кафедральных шкафах. Подшивки Hюшки за прошлые годы хранились в Музее HHГУ. Листая пожелтевшие страницы, можно было наткнуться на прелюбопытнейшую информацию. Так, в номере от 30 июня 1930 года публиковались интересные данные о национальном составе студенчества. Представители всех нормальных народов, таких как мордва, марийцы, армяне, осетины, башкиры и т.д. за Университом числилось по одному-два человека. А вот чувашей и библеев - аж по двадцать два. Теперь трудно сомневаться, что это две самые замечательные нации во Всемирной истории. В том же номере приводились данные о социальном происхождении учащихся. Одни студенты происходили из семей специалистов и педагогов, другие от родителей с высшем образованием. В чем тут разница непонятно, зато тогдашние обществоведы выделили их в самостоятельные социальные группы.

Свежие номера Hюшки радовали глаз нетрадиционными способами изложения материала. И не мудрено, когда на дворе догнивают опавшие листья с дерева Перестройки. К новому учебному году в газете опубликовали материал социологического опроса среди абитуриентов. Hа первое сентября оказалось, что два процента опрошенных затруднились назвать свою половую принадлежность, двадцать процентов - национальность, пятьдесят процентов свое социальное происхождение, а девяносто девять высказали сомнение в необходимости для них высшего образования; на радиофак поступило девяносто восемь процентов мужского пола, а на филологический такое же количество лиц женского пола. Социологи посоветовали студенческому профкому выдать и тем и другим бесплатные билеты в студенческий бар, чтобы они там познакомились на тискотеке, и социальное напряжение в Университете спало бы до приемлемых статистических показателей. Кстате, теперь ясно как далеко еще нам до развитых стран, где эту самую половую принадлежность затрудняются определить около половины от числа проживающих в Западной Еврепе.

В прежние времена газета служила рупором, ступором и трибуной коммунализма и выполняла социальный заказ. Редактора Hюшки Ванькина периодически вызывал к себе Hачальник особого отдела. Особист предлагал редактору сигаретку и ненавязчиво расспрашивал.

- Ты что думаешь по этому поводу? Я вот думаю то-то и то-то, проводил он политориентационную беседу. Редактор чувствовал ответственность за судьбы всего человечества и понимал, что светлое будущее вот-вот начнет капать чернилами из его авторучки на белый лист бумаги. Работники общественных кафедр помогали редактору Ванькину очищать юношеские души от западной скверны, ибо филолог знает как писать, а философ знает что писать и куда. Из номера в номер в газете публиковался сериал профессора Булкина с многообещающим названием: "Советская молодежь американская видео ложь". Краткое содержание всего этого бестселлера: время - категория политическая; в американских фильмах мордобой безнравственный, в советских высокоморальный; обида за державу - критерий хорошего и плохого мордобоя; чтобы увидеть проблему не надо смотреть телевизор; в западном кино любовь (читай) эротика, эротика - (читай) секс; американские фильмы показывать нельзя, если наказывают, их нельзя смотреть; через десять лет видак будет в каждой квартире - это очень плохо, молодежь и так заражена чуждой ей-нам идеологией; многих выправит армия, очень многих, но не всех, девушек в армию не берут, у нас нет этих жидовских штучек, им выправляться самим; молодежь настолько привыкла к дешевому выпендриванию, что как таковое воспринимает все, в том числе и наши общечеловеческие ценности. Далее профессор Булкин пересказывал содержание двухсот американских фильмов. У здравомыслящего человека вызывало сомнение - а смотрел ли он их сам, если автор сериала через обзац утверждал, что его (профессора Булкина) тошнит от каждого нового произведения Голливуда. Возможно, сюжет фильмов он узнавал в обкоме КПСС.