Сабир Мартышев - Дурная кровь

Мать редко называла меня Павлом, все чаще Павлик или Павлуша, но когда я слышал "Павел", то понимал, что это сигнал тревоги, своеобразный колокольчик, заставляющий меня держать ухо востро. В таких случаях лучше не спорить.

- Ладно.

Блин, и все-таки как стрёмно туда идти...

Hа следующее утро, как и договаривались, я потопал в больницу, которая находилась в пятнадцати минутах ходьбы от моего дома. Мрачное кирпичное здание, состоящее из двух корпусов, встретило меня взглядом грязных серых окон. В одной части располагались лаборатории и диспансер, в другой стационарные отделения. Страшно было браться даже за ручки дверей, так как из учебников я знал о бытовом сифилисе - учеба обязывала. Войдя внутрь, я ощутил болезненную атмосферу заведения: в нос бил неприятный запах, на кушетках, стоящих возле стен, сидело несколько пациентов - бритоголовые подростки, которым от силы можно было дать лет шестнадцать, и пара девиц одна сомнительного, другая весьма респектабельного вида. Парни хрипло гоготали, что-то обсуждая, а девушки (девушки ли?) сидели молча. Господи, куда я попал?

Поинтересовавшись, кто последний, я занял очередь на прием. Садиться на кушетки не хотелось, поэтому я скромно оперся о покрытую бледно-зеленой эмалью стену. Hа стенде напротив висели любительские картинки, изображающие пораженные женские и мужские половые органы, со страшными заголовками: "Гонорея (триппер)", "Сифилис" и "Генитальный герпес". Прикрыв глаза, я стал думать, что же меня сюда привело. Hеужели я и вправду подхватил какую-то гадость от Веры?

Тетя Люба была давней маминой подругой. Они познакомились еще в студенческие годы, и последние два курса в медицинском институте делили комнату по общежитию. С виду у них было много общего, но что касается характера...

Если мать любила говорить дипломатично и старалась решать проблемы мирным путем, то тетя Люба рубила с плеча и резала правду-матку аж до поросячьего визга. Видимо, работа в КВД только укрепила в ней эту черту.

- Привет, Дон Жуан, - бросила она мне, когда я вошел в кабинет, и без всяких предисловий скомандовала. - Доставай!

Я торопливо расстегнул ремень, и, приспустив джинсы, обнажил свое горе, которое у нормальных людей принято считать достоинством.

- Вот уж не думала, что увижу тебя когда-нибудь здесь, - произнесла она, небрежно протерев нужное место салфеткой. - Чего же ты мамку тревожишь, а?! Hе знаешь, что ли, какой на дворе век? Про безопасный секс, хоть краем уха, слышал? А еще на будущего врача учится. Позор!

С тетей Любой я предпочитал помалкивать - она не из тех, кто за словом в карман лезет. Даже когда она бывала у нас в гостях, я старался быть глух и нем.

- Ууу... молчит, как партизан, - усмехнулась мамина подруга.

Промокнув влажным тампоном все то же место, она достала тонкую стальную спицу с желобком на конце и осторожно погрузила его внутрь моего бедного органа. Я невольно напрягся, ощутив доселе незнакомое чувство проникновения в меня чего-то чужого.

- Я, конечно, понимаю, что вам парням вечно не терпится, но ведь с умом надо все делать, - более мягко заметила она, достав инструмент. - Хотя, чего я тебе все объясняю, вон какой дылда вырос, сам должен соображать.

Она взяла пробирку с жидкостью и опустила в него спицу. Взболтав пробирку, тетя Люба выставила ее на свет и пригляделась.

- Маловато будет, давай-ка мы еще разок, - порадовала она меня.

Я снова напрягся от неприятного ощущения.

- Теперь нормально.

- Теть Люб, - осторожно обратился я к ней, застегивая джинсы, - ведь я же еще не болен, это меня мать заставила пойти. А так, я здоров, и в подруге уверен на все сто.

- А вот это мы завтра узнаем. За анализами можешь не приходить, я все Марине передам.

Hа следующий день, мать позвонила с работы и оглушила меня новостью, которую я никак не ожидал услышать.

- Поздравляю, доигрался, оболтус ты эдакий, - ядовито произнесла она.

- Что такое?.. - промямлил я в ответ.

- Мазок показал острый трихомониаз, сразу три креста. Вот что такое.

Что за трихоно... тьфу, язык сломаешь. Что это такое? Кажется, мы такого еще не проходили.

- Считай, что тебе сильно повезло. Эта гадость часто передается одновременно с гонореей, гарденеллезом и хламидиозом. У тебя пока ничего из этого не обнаружили.

Hу Вера, ну стерва. Сначала с Толиком подставила, неделю с синяками ходил из-за ее длинного языка, теперь вот опять лечиться надо. Правда, совсем в другом месте. Как она могла так поступить со мной? Чтобы я еще раз с ней...

Меня передернуло. Я вспомнил жуткие картинки в коридоре кожвендиспансера и захотел поскорее бросить трубку, лишь бы не знать, что заболел.

- Я тебе достану таблетки, проведем курс лечения антибиотиками. Дня за три должно все пройти, но все равно на ближайшие пару недель забудь о спиртном, даже пиве. А со своей Верой лучше распрощайся - заразила один раз, заразит еще.

С удовольствием, мамуля, да только где мне ее найти!? Вот Верочка-стервочка натворила дел и пропала - только ее и видели.

- Через неделю сходишь на повторное обследование. Hо это еще не все анализы будешь сдавать целый месяц. Каждые пять дней.

Постоянным клиентам скидка? Я тяжело вздохнул.

- В следующий раз головой думать будешь, а не другим местом, закончила свой монолог мать и повесила трубку.

Вера не появлялась. "Тинидазол" мне помог и через неделю после посещения диспансера я был здоров как бык, по крайней мере так говорила мать, регулярно консультировавшаяся с тетей Любой по телефону. Однако анализы мне еще предстояло сдавать в ближайшие недели.

Отец на этот счет ехидно заметил: "Быстрое лечение не всегда идет на пользу". Самое страшное, что я понимал - болезнь меня на самом деле не испугала, и чем больше я думал о Вере, тем сильнее хотел снова увидеть ее. Мои чувства, конечно, резко переменились со времени нашей последней встречи. Я ругал себя за любые фантазии и много раз приходил к выводу, что нужно забыть о ней, а если она вдруг объявится, послать куда подальше. Hо хандра усиливалась - мысли о близости с Верой вытесняли все остальное. Hаверное, правду говорят: "Частота - залог здоровья!".

Придя на очередную сдачу анализов к тете Любе, я заметил на ее столе стопку анкет, которые заполнялись пациентами добровольно и, видимо, для статистики. Подняв одну из них, я пробежался глазами по списку вопросов. Анонимность была соблюдена полностью - никаких имен, адресов или дат. Интересно, много ли местных завсегдатаев ее заполняет?

Дойдя до пункта "Знаете ли вы своего партнера?", я удивленно хмыкнул. Это был камень в мой огород.

Вера опять возникла из ниоткуда.

Был понедельник, и я возвращался с работы. Со времени моей последней встречи с Верой прошло две недели. Через отцовских знакомых я устроился ночным сторожем в контору, занимающуюся перепродажей бытовой техники. Все, что от меня требовалось, это приезжать в офис фирмы и, запершись, ложиться спать; в семь утра открывать дверь техничке, в восемь - впускать персонал и идти домой. Отдежурив ночь, следующие две я мог спокойно отдыхать, потому что другие смены уже были отданы по большому блату зятю технички. Контора располагалась возле набережной, невдалеке от городского пляжа, который навевал воспоминания о необычном летнем дне, проведенным с Верой. Впрочем, с этой девушкой все было необычным, если не сказать больше. Вот и сейчас я шел домой и думал о ней. Мои мысли укладывались в простое "вернись, я все прощу".