Кристин Аудмайер - Все на одного: Как защитить ребенка от травли в школе

Будучи подростком, да и в более раннем возрасте, я совсем не умела отстаивать свои границы. Я не могла постоять за себя и всегда открывалась навстречу людям, а в результате чувствовала, что меня обижают, мной пренебрегают, меня не ценят. К сожалению, мои дети тоже видели меня такой. Я не осмеливаюсь утверждать, что моя дочь не подверглась бы преследованиям, если бы я в свое время лучше защитила себя. Но я практически уверена в том, что ее неспособность обозначить свои границы и потребовать достойного обращения с собой связана с тем, что в качестве примера она всегда видела перед собой меня. Именно поэтому я много лет работала над собой, чтобы стать уверенным взрослым, который не позволяет ставить под сомнение собственную ценность и не потерпит плохого обращения. И я многое сделала, чтобы научить этому своих детей.

В нашем случае это выражалось и в разговорах о ценности человека как индивида, и в специальных упражнениях: мы отрабатывали язык тела, аргументы и ответные реплики. Был период, когда моя дочь всерьез опасалась последствий того, что ей пришлось пережить. Она боялась, что не справится с управлением гневом, что любой пустяк будет выводить ее из себя и что в результате она совершенно потеряет лицо. Чтобы разобраться с этим страхом и предложить ей другие модели поведения, которые позволили бы ей уверенно смотреть в будущее, мы проигрывали различные ситуации. К примеру, мы вместе придумывали фразу, которую она могла бы произнести, если бы один из мальчиков, на которых она была рассержена, снова сказал ей что-то обидное. Или мы отрабатывали язык тела, например учили ее подаваться вперед, а не назад, слегка повышать голос и произносить фразу: «Ты не имеешь права разговаривать со мной так!»

Никто из нас не думал всерьез, что это может действительно ей понадобиться, но она чувствовала себя увереннее, зная, как ей действовать, если проблема повторится. И все же как-то раз один из мальчиков, донимавших ее раньше, попытался отпустить в ее адрес невежливое замечание. Тогда она подошла к нему, подняла указательный палец и сказала чуть громче, чем обычно: «Никогда больше не смей говорить мне такое!» Обидчик был так ошарашен ее реакцией, что немедленно умолк и больше никогда не пытался ее дразнить. Я испытала огромное облегчение, услышав из ее уст эту историю и увидев, как она уверена в себе, как горда, что справилась с этой ситуацией. Я наконец поверила, что, как бы ни развивались события в дальнейшем, моя дочь не пропадет. Она сумела переломить ситуацию и вернула себе силу.

К сожалению, мы не рождаемся с осознанием собственной ценности, умением отстаивать свои границы и давать отпор плохому обращению. Ни взрослые, ни дети не могут постичь эту науку чисто интуитивно. Однако это умение можно и во многих случаях нужно тренировать. Несмотря на то что в самом начале мы все в неравной степени обладаем предрасположенностью к этому навыку, взрослые обязаны как можно лучше подготовить детей к встрече с миром, который может быть неприятным, сложным и таить в себе много опасностей. Одной из важных составляющих этого навыка является умение сортировать свои впечатления и отличать простое несогласие и споры от настоящей травли. Дети, которых часто обижали, очень чутко реагируют на любое противостояние и несогласие и легко могут принять его за желание навредить им, даже если на самом деле это не так.

Для того чтобы помочь ребенку сортировать свои впечатления подобным образом, взрослый должен обладать ясным пониманием ситуации, умением обозначать границы и смелостью указать ребенку на его собственные ошибки. Так он поможет ребенку научиться отличать травлю от неприятного опыта.

Не всякий неприятный опыт является травлей.

Лучшее, что мы можем сделать для своего ребенка, – не дать ему зациклиться на роли жертвы.

Многие жертвы психологического насилия, с которыми мне довелось беседовать, делились со мной своим разочарованием: родные и близкие не понимают, что последствия травли проявляются даже тогда, когда сама травля давно прекратилась. За ней следует непростой период, когда многие жертвы преследований жалеют себя и размышляют о том, почему все это произошло именно с ними. Другие, напротив, копят злобу и вынашивают планы мести. Нет ничего необычного в том, что по завершении проблемы людям трудно ощутить радость от простого факта, что все закончилось, и вместо этого они сталкиваются с депрессией и опустошенностью. Также значительная часть детей и подростков, переживших травлю, сталкиваются с ожиданиями взрослых. Те считают, что теперь, когда все закончилось, ребенок должен быть счастлив, благодарен и полон оптимизма и желания принимать активное участие в социальной жизни.

Я особенно отчетливо осознала эту проблему после того, как провела несколько телеэфиров с подростками (разумеется, с разрешения родителей), рассказавшими мне о том, что происходит после прекращения травли.

Одна из девочек, принимавшая участие в эфире, прислала мне следующее сообщение на Фейсбук :

«Здравствуйте, Кристин. Я только хотела рассказать: мне противно оттого, что я представила свою жизнь после травли как идеальную. Не так давно мне приснился кошмар, и я едва не покончила с собой, хотя мама об этом не знает. Чувствую себя как человек, который притворяется, что все прекрасно, хотя на самом деле это не так. Мне так паршиво после того выступления на телевидении! Следовало бы снова выступить и рассказать правду. Вроде бы все закончилось, но я не могу быть счастлива».

Задним умом я понимаю: и мне, и ведущим эфира следовало бы предвидеть, что говорить о своем опыте на всю страну этим подросткам еще слишком рано, должно пройти гораздо больше времени. Многие из них потом признавались мне, что после выступления им было очень трудно – именно из-за ожиданий окружающих, что теперь-то у них все в порядке. Один из подростков, до сих пор работающий над последствиями травли, рассказал, что после эфира ему труднее стало переносить плохие дни, в частности потому, что другие уже не готовы были понять, как трудно ему приходится.

Как бы ни было сильно наше желание, чтобы все наконец закончилось, мы должны понять и принять последствия и не пытаться приукрасить действительность. Детям и подросткам требуется наша поддержка и признание того факта, что им может быть тяжело, даже когда непосредственная травля осталась позади.

В свое время я была очень уязвимым ребенком, и первые годы школы были для меня весьма непростыми. Я подвергалась преследованиям со стороны не только моих одноклассников, но и учителя. Кроме того, моя жизненная ситуация в целом осложнялась разного рода зависимостями. В моей семье были случаи психиатрического заболевания. В сумме эти факторы нередко провоцировали у меня подавленное состояние, и временами мне было трудно увидеть смысл во всем происходящем.