Александр Сапа - Женские образы в творчестве Валентина Распутина

«Печальном детективе» и «Людочке», но Распутин традицию ещё более ужесточил в соответствии с сегодняшним временем, потому что, по словам самого писателя, сказанным в повести, нынешнее время совсем другое: «Всегда казалось само собой разумеющимся, заложенным в основание человеческой жизни, что мир устроен равновесно, и сколько в нем страдания, столько и утешения. Сколько белого дня, столько и черной ночи… впереди всегда маячил твердый берег, и в любом крушении всегда оставалась надежда взойти на него и спастись. Теперь этот спасительный берег куда-то пропал, уплыл, как мираж, отодвинулся в бесконечные дали, и люди теперь живут не ожиданием спасения, а ожиданием катастрофы…»

Распутин и раньше поднимал самые ранящие проблемы: и в «Последнем сроке», и в «Прощании с Матерой», и в «Пожаре». «А тут и еще больнее, – пишет Валентин Курбатов в журнале «Подъём» [2004, №2]. – Тут уж пожар-то во всю землю. И опять, как всегда у него, – на земных, женских, слабых, всесильных плечах».

Писатель жёстко ставит диагноз, и он не утешителен: «Когда верх берет вырвавшаяся наружу грубая сила, она устанавливает свои законы, неизмеримо более жестокие и беспощадные, нежели те, которые могут применяться к ней, ее суд жестоко расправляется с тем, что зовется самой справедливостью».

Повесть Распутина очень современна, писатель публицистически заостряет наболевшие проблемы России, но, к сожалению, широкого общественного резонанса новая повесть В. Распутина не вызвала. Да, состоялось обсуждение повести в Союзе писателей России, да есть несколько отзывов в Интернете, но это конечно не резонанс. А повесть заслуживает несравнимо большего внимания, потому что она не только ставит диагноз современной жизни, но и указывает на причины и следствия, прописывает пути выхода из духовного кризиса.

О повести писали В.Бондаренко, Г.Шорохов, А.Смоленцев [37], по мнению которого, «Дочь Ивана, мать Ивана» – это, вне зависимости от темы, значительнейшее художественное произведение, равных которому по силе художественного воплощения, за последние 10-15 лет у нас не появлялось…

Повесть Распутина – это именно чтение. С напряженным захватывающим читателя сюжетом, с яркими до мельчайших психологических и портретных деталей выверенных автором и от этого достоверными жизненными, образами, повесть, написанная такой чистой русской речью, что кабы не тема, окунаться в эту прозу, пить ее было бы наслаждением давно забытым и невозможным среди самопального пойла нынешних текстов. Холод такой чистоты родниковой, что зубы ломит. И – больно. Больно от сюжета, и от темы. Так больно, словно события повести происходят лично с тобой. А ведь они именно со мной, и с нами, со всем народом, и происходят …»

И событие-исток (то есть событие, дающее жизнь сюжету) и сам сюжет новой повести Валентина Распутина «Дочь Ивана, мать Ивана», – страшно просты: русская девочка Света изнасилована рыночным торговцем азербайджанцем. Мать Светланы, Тамара Ивановна, убедившись, что судебная система не в силах осуществить наказание – пасует перед преступником, сама вершит возмездие – убивает насильника из собственноручно изготовленного обреза. Но не сюжет здесь главное, а то, что Валентину Распутину удается на этом страшно простом материале дать картину жизни современной России, обозначить все болевые точки сегодняшней народной трагедии.

Умение создавать сильный запоминающийся яркий женский образ – одна из явственных особенностей творчества Распутина. Женские образы у Распутина всегда характерны индивидуально личностны и, в то же время, типичны. В традиции Распутина отводить женскому образу роль «несущего» в конструкции повествования.

Традиционна с этой точки зрения и повесть «Дочь Ивана, мать Ивана».

Тамара Ивановнаотражена, именно отражена – как в зеркале, – из жизни, в повести Распутина, так живо правдиво и точно, словно, читатель не к образу прикасается, но знакомится с живым человеком. И от этого знакомства счастливо и радостно. И уже легче за Россию, несмотря на весь рынок и мрак: Мы – Живы! Пока есть в России такие Дочери и Матери. А они есть. И их не единицы, их много. И мы видим этих женщин. Просто не задумываемся о них. Они и сами, порой, не подозревают, какие силы таят в себе.

Образ Тамары Ивановны раскрыт перед нами полностью. Мы видим ее и в детстве, и в девичестве, когда вызревает в ней тонкое сокровенное женское свечение, и в замужестве. Постижению образа Тамары Ивановны посвящена вся повесть. Столько в ней чистоты, света, уверенности, и поступок, совершенный героиней, – не есть проявление отчаянья, срыва, нет, – это спокойное, но столь же и неотвратимое действие размеренной, хорошо осознающей себя силы, силы напоенной почвой, корнями, тысячелетней историей русского рода. «Виновата – буду ответ держать. Сделанного не воротишь. А я и не жалею о сделанном. Теперь мне каторга шесть лет, а если бы насильник ушел безнаказанным, – твердо подчеркнула она, – для меня бы и воля на всю жизнь сделалась каторгой». Все это убедительно показано Распутиным.

Значимость и привлекательность образа Тамары Ивановны ещё раз подчёркивает одну из важнейших мыслей Распутина: женщина – вот истинная спасительница и защитница России и ее детей. По мнению А.Смоленцева, «Распутин прозревает за образом Тамары Ивановны саму Россию в ее материнской и дочерней сущности. Тамара Ивановна, и такие женщины, – это проявление России, свидетельство жизни России, затаенной ее силы и непокорености. Но служение и долг Тамары Ивановны не в возмездии насильнику (это неизбежная и необходимая, но частность), а в воспитании сына, Ивана. И вот здесь «Иван» это не только имя сына, но символ русского человека. И в воспитании не просто в духе пригодном для сегодняшней жизни (рынка), но в традиции рода, в том, что дочерне воспринято ей от отца – Ивана (здесь имя тоже символ)…

То есть женщина как связующее звено русского рода. От деда к внуку. От Ивана к Ивану. Даже и сам выстрел – возмездие, явная его сторона, а сущность – воспитание: «Мать не испугалась и тем самым как бы и ему наказала не бояться». Не дочь, а – сын (мужчина!) усваивает материнский урок. Думает Иван и об отце: «Иван, присматриваясь к отцу, невольно спрашивал: а мог ли он, отец, решиться на поступок, совершенный матерью? Не трус ли он? И отвечал себе: нет, отец не трус и на любой решительный поступок он способен, если… Если до него додумается. А он мог и не додуматься не от недостатка ума, а от какого-то особого положения ума, не посягающего на взлеты». Рядом с образом Тамары Ивановны, образ Анатолия бледен, читатель видит его только растерянным, «потерянным» (как все его поколение?). У Анатолия в повести нет даже отчества (важная деталь). То есть род идет по матери, мать и сохраняет и защищает род. Из испытаний выпавших на семью Воротниковых Тамара Ивановна и Иван, мать и сын, выходят только крепче, а вот Анатолий и Светлана, отец и дочь, – надломлены, им уже не подняться».