Владимир Тендряков - Покушение на школьные миражи. Уроки достоинства. Книга 2

4 класс Образцовой Вожегодской начальной школы. 1934 год. Володя Тендряков – четвёртый в верхнем ряду справа.

«…В Вожеге я из рук вон плохо учился, еле-еле перебирался из класса в класс, пока не застрял на второй год в седьмом…»

Рисунки В. Ф. Тендрякова на полях рукописей

Роман «За бегущим днём» вышел в свет в 1959 году, и на первый взгляд, надёжно направлен по рельсам соцреализма: в нём разворачивается борьба хорошего с лучшим, столкновения новаторов «производства» (школьного, в данном случае) с «ретроградами»; приехавшие из города энтузиасты несут современные веяния симпатичным, но несколько отсталым селянам, в жаркие споры о путях строительства «завтрашнего дня советского общества» аккуратно вплетены романтичные увлечения, разрешая женитьбой недоразумения личной жизни.

Шаблоны все в строю— но почему-то срываются с резьбы резким и странным образом. «Консерваторы» морально и поведенчески выглядят более достойно, чем проповедники новшеств. Личные драмы в отношениях героев если и завершаются, то весьма спорными «хэппи-эндами», оставляя кровоточащие следы в изувеченных судьбах близких людей. Фоновые персонажи— те, кому глубоко безразличны и новаторство, и консерватизм, но кто умеет угадывать победителя— предстают не юмористическими прохвостами, а силой вполне зловещей и наиболее в себе уверенной. Идейно-организационная «победа новаторов над ретроградами» свершается без всякой бравурности, едва ли не случайно и вовсе не выглядит заслуженной.

Даже те решительные замыслы школьных перемен, за которые герои романа вступают в борьбу с коллегами, с ними же и остаются в финале – как путь и надежда, как ряд трудных (а быть может, и неразрешимых!) проблем, но вовсе не в ожидаемой роли доказанного теперь на практике метода, повода для праздничного триумфа.

Роман «За бегущим днём» отличается не смелостью критики школьных порядков, но глубиной и серьёзностью отношения к школе.

Название книги уподоблено бегущей строке, но вводит она читателя в школьный мир как в очень устойчивый, малоподвижный. Впрочем, всё-таки— в мир колеблющийся, хотя и вокруг прочных координат; в мир, находящий своё равновесие в растяжках противоречий: то ли вечных, то ли трудноразрешимых (и если разрешимых, то в разных ситуациях весьма по-разному).

Вот лишь часть противоречий, с которыми столкнутся ищущий ум и темперамент учителя Андрея Бирюкова, героя романа:

…Должна ли школьная жизнь распахнуться навстречу заботам окружающего мира, включиться в них, или же смысл школы как раз в обратном— в стремлении создать для детей идеализированную, отвлечённую от социальных будней обстановку?

…Те дидактические находки, что восхищают в руках учителей-энтузиастов, не вызовут ли обратного эффекта в руках учителей заурядных: выбив из их рук худо-бедно работающие правила, не толкнёте ли вы их в объятия фиктивно-показательной «инновационности» (безразличной и к детям, и к результатам обучения)?

…Пусть некий новый приём даже выглядит эффективным в достижении определённых целей, но если он чужд общему ходу дел, то не принесёт ли он больше разрушений, чем пользы?

…Так ли уж способны повлиять методические ухищрения на природные способности детей?

…Да и разумно ли вообще хотеть от всех школьников высоких результатов обучения?

…Наконец, кому и где должно искать и утверждать новые направления школьной работы: кустарно, на свой страх и риск в каждой школе— или централизованно, с опорой на признанные научные коллективы и государственные решения?

Заметим, что подобные вопросы не только не имеют шансов на универсальный ответ в логике «верно/неверно», но для практического решения всегда потребуют перевода из дихотомий в более сложные «смысловые растяжки».

Далее мы прокомментируем методы, которыми увлечён герой романа, но сперва отметим не их суть, но принцип подхода автора: прежде всего, тщательность и осторожность, деликатность в рассмотрении устройства школы.

Мы входим в заведённый часовой механизм школы, в круговорот детских радостей и драм, к нам поворачиваются разными гранями методы и модели отношений: проверенные, проверенно-дурные, непроверенно-обнадёживающие. Мы ощущаем двусмысленный фон общественного положения учителей, закономерный разброс их «творческой энергетики» (одним школа не позволяет жить «по накатанному» и толкает на поиски, в других развивает раздражительную порывистость, третьим помогает вести дела спокойно и вдумчиво, четвёртых отодвигает к бытовым заботам и отбыванию уроков как заурядной казённой службы и т. д.), замечаем часы их усталости и минуты воодушевления.

Перед нами мир, который явно не может быть изменён одним порывом, мыслью или концепцией. Но в нём можно разбираться, понимать его и, быть может, уже тем самым менять к лучшему.

«Всё более глубокое понимание ребёнка— это и есть воспитание его», – такую формулу примерно в годы издания романа выводила рука Василия Александровича Сухомлинского. Как, за счёт чего понимание «само по себе» воспитывает? Сухомлинский объяснял так: понимание необходимо, чтобы быть справедливым к ребёнку: «Справедливость— это основа доверия ребёнка к воспитателю. Нонет какой-то абстрактной справедливости— вне индивидуальности, вне личных интересов, страстей и порывов. Чтобы быть справедливым, надо до тонкости знать духовный мир каждого. Вот почему дальнейшее воспитание представлялось мне как всё более глубокое познание каждого ребёнка» [1] См. Сухомлинский В.А . Сердце отдаю детям. Киев, 1969. .

Если следовать аналогии, то и всё более глубокое понимание школы есть лучшее воспитание её. Лишь справедливое к школе отношение позволяет чему-то в ней изменяться к лучшему.

Итак, два плана явлений раскрывает перед читателем автор романа.

Первый: само устройство школы как она есть— вернее, школьных правил бытия, системы отношений внутри и вокруг школы. Рассматривается та самая «сила вещей», которая сколько-то слаженно направляет и привычно суммирует усилия детей и взрослых.

Второй— нравственный выбор человека, ощутившего (как правило, из острого чувства ответственности за происходящее с детьми) необходимость всё-таки «силе вещей» противостоять и прилагать личные усилия к её изменению.