Владимир Тендряков - Покушение на школьные миражи. Уроки достоинства. Книга 2

Когда два человека вместе работают, вместе хотят что-то сделать, они становятся как бы равными, несмотря на разницу в возрасте, характерах, образовании и жизненном опыте. А равенство в достоинстве— величайшая воспитательная сила, потому что в основе воспитания не управление, а общение, единение душ, возможное лишь между равными.

Получается так: сотрудничество рождает общение с ребёнком, общением он воспитывается без специальных педагогических мероприятий».

Итак, нюансы ответов на два вопроса в решающей степени раскрывают перед нами характер той или иной школы:

• Царят ли здесь нормы школы общения— или же школы разобщения людей?

• Случается ли у взрослых и детей в ходе школьной жизни общее дело?

Вокруг этих вопросов вращаются дискуссии и надежды героев романа «За бегущим днём»; решение их должно дать основу для существенно иначе организованных школьных порядков.

Роман Тендрякова отчётливо показывает, что идеей, лозунгом, призывом не обойдёшься; что для другого уклада школьной жизни, другой её «механики» потребуются хитрости, изобретения, опыт удач и ошибок, сложно складывающиеся новые традиции. И во многом другое, гораздо более уважительное отношение к человеческому достоинству и учителя, и ученика.

Владимир Тендряков в госпитале после ранения. Ноябрь 1943 г.

Страница автобиографии, 1944 г.

…Пока не знаю, был ли опубликован окончательный вариант статьи, какой и где. Это начало 1960-х годов. Детали общей картинки с тех пор, конечно, изменились. Уже нет нужды апеллировать к директору колхоза, что в последнюю очередь чинит крышу сельскому учителю, что не даёт ему машину для поездки в город, что учитель – «приблудная овца»…

Частности ушли в прошлое вместе с Советским Союзом, райкомами, колхозами и знатными доярками. А суть поставленной проблемы переросла невзгоды незавидной доли сельского учителя. Разрослась до масштабов всего нашего общества, попадает в болевую точку наших дней…

Несколько черновых версий статьи о значении учителя.

Публикация собрана по рукописным и отчасти отпечатанным на машинке, иногда повторяющихся в поиске точности выражения мысли, иногда фрагментарных записей.

Опубликовано в «Учительской газете» 2016, № 50

Вспоминаю давнюю встречу с деревенским учителем. Из тех, кто был в своей маленькой школе и директором, и единственным преподавателем, вёл уроки сразу четырёх классов, посадив детей в одной комнате, перед доской, разделённой мелом на четыре части. Человек не глупый и довольно начитанный, любивший стихи, особенно Есенинские. Как-то после долгого разговора, который перекидывался от Шекспира к военным стихам Константина Симонова, он пошёл провожать меня. Мы остановились за деревней и оглянулись назад. В лучах низкого солнца засыпанные снегом крыши изб, промятая дорога тянулась к ним. И посреди этих снежных крыш расползался тяжёлый дым, кто-то, должно быть, сжигал старую солому, но мой знакомый вдруг дрогнувшим голосом, с какой-то надеждой произнёс: «Не пожар ли?..». И, не дожидаясь ответа, забормотал речитативом: «Гори, гори ясно, чтобы не погасло!.. Чтоб всё начисто, чтоб только головешки остались?..». В этом речитативе я почувствовал глухую испепеляющую ненависть. «Вы что?..» – удивился я. «Ничего, хочу, чтоб всё сгорело». «Даже дети, которых Вы учите?». Он угрюмо промолчал.

Его неожиданная ненависть показалась мне тогда чудовищной – кто он: злодей или сумасшедший, этот любящий чувствительные стихи, обучающий детей грамоте?

Я начал понимать его намного позднее. После опубликования «За бегущим днём» ко мне потекли письма от учителей. И самые отчаянные письма, – почти в каждом наболевший вопль! – шли от сельских учителей. Во всех них ощущался один мотив – одиночество, духовная заброшенность:

«Казалось бы я не имею права ни на что жаловаться, – писал мне учитель не из столь уж глухого угла, села Московской области. – Плохо ли, хорошо ли, я обеспечен, не голодаю, в рваных ботинках не хожу. Меня даже считают неплохим работником. Никто не избегает встречаться со мной. Дети даже любят. И я люблю их, люблю свою работу. Может, потому чувствую вокруг себя пустоту, вакуум. Это покажется странным. Но если вдуматься, ничего странного нет. Никто не разделяет моей любви к делу, никто её не понимает. Я почти каждый день слышу, как хвалят тракториста или комбайнёра, по заслугам оценивают их труд, а я от окружающих не слышал ни похвалы, ни критики, если не считать казённой критики со стороны начальства. Но мне ведь хочется, чтобы мой труд замечало не одно начальство, а люди, с которыми я живу. Вы спросите меня, а товарищи по школе, я же нахожусь в коллективе учителей?.. Да, нахожусь, все они даже старше меня, опытнее. Их-то опыт и пугает меня больше всего. Они, наверное, раньше меня пережили это ощущение вакуума вокруг себя, смирились с ним: плетью обуха не перешибёшь, нечего и стараться».

Из тетради:

…А ведь многие из учителей потеряли эту способность страдать, смирились. …И рано ли, поздно учитель сам начинает верить в свою незначительность, начинает относиться к своим обязанностям так, чтоб лишь не получить нарекания со стороны наезжающего инспектора или директора. Творческий подход, проникновение в душу ребёнка – где уж, отбарабанить бы положенные часы, да и заняться коровой, огородом, домом.

Случается, что учитель опускается не только творчески, но и морально. Я не раз сталкивался с жалобами; мол, такой-то из учителей пьёт, некрасиво ведёт себя в общественных местах, ученики видят его поведение. А вот тут-то сельское общество не спускает, то, что в какой-то мере простительно трактористу, не простительно учителю, тут-то, наконец, вспоминают, что он носитель культуры, воспитатель, наставник…

Из другого варианта этой же статьи:

Нет предела возмущения нашим учителем, и возмущение, порой, вызывает в учителе ответную ненависть, глухую, бессильную, неосознанную, ко всем и всему, что его окружает. С этой ненавистью он идёт к детям – не опасно ли?

Из тетради:

Учитель в городе находится в более выгодном положении и не только потому, что там выше культурный уровень, чем на сельской периферии, но ещё и потому, что при желании в городе в своей ли школе, другой ли, можно всегда найти единомышленника, который как-то поймёт тебя и оценит. Сельский же учитель работает в крайне маленьком коллективе, и если его труд не поймёт этот узкий круг его сослуживцев, да время от времени наезжающий с официальным визитом инспектор из райкома, то больше на понимание рассчитывать ему нечего. Сельский учитель чаще оказывается в атмосфере равнодушия, в вакууме.