Андрей Кириллов - Образование, наука и просвещение на пути из прошлого в будущее: от Древней Руси до Советской России

В Уложении Алексея Михайловича, принятом Земским собором в 1648–1649 гг., были зафиксированы новые правовые основы внутреннего устройства Российского государства. С.Ф. Платонов писал о значении Уложения, «бывшего не только сводом законов, но и реформой, давшей чрезвычайно добросовестный ответ на нужды и запросы того времени. …Со времени Алексея Михайловича уже резкими чертами отмечается начало преобразовательного периода в жизни Московского государства, является сознательное стремление к преобразованию начал нашей жизни, чего не было еще при царе Михаиле Федоровиче, когда правительство строило государство по старым досмутным образцам» [152, с. 303–304].

Уложение не исчерпывало всей законодательной деятельности правительства: за период с 1649 г. по 1675 г. было принято более 600 указных статей, дополняющих Уложение. В 1667 г. был утвержден «Новоторговый устав», представляющий собой единое законодательство о торговле. В нем, в частности, были подробно разработаны правила торговли русских купцов с иностранцами и иноземных купцов в России: например, иностранцам было запрещено заниматься розничной торговлей. В 1669 г. было разработано новое уголовное законодательство: «Новоуказные статьи о татебных, разбойных и убийственных делах», представлявшие собой переработанные и дополненные XXI и XXII главы Уложения.

В середине XVII в. наблюдаются перемены в мироощущении российского общества, в его отношении к науке и образованию. Одним из источников этих перемен был новый взгляд на Западную Европу: «Прежде на нее смотрели только как на мастерскую военных и других изделий, которые можно купить, не спрашивая как они делаются; теперь стал устанавливаться взгляд на нее, как на школу, в которой можно научиться не только мастерствам, но и умению жить и мыслить. Но древняя Русь не изменила своей обычной осторожности: она не решалась заимствовать западное образование прямо…, а искала посредников, которые могли бы передать ей это образование в обезвреженной переработке» [94, т. 3, с. 274]. Таким посредником стала Речь Посполитая, причем первыми проводниками западного просвещения были образованные западнорусские православные монахи. Чтобы понять, почему и как это происходило, надо обратиться к культурной жизни той значительной части Руси, которая в XVI – первой половине XVII в. находилась под властью Польско-Литовского княжества (с 1569 г. – Речи Посполитой).

Принятие в 1596 г. Брестской унии (соглашения об объединении католической и православной церквей в той части Руси, которая принадлежала Речи Посполитой), оказало огромное влияние на умственную и общественную жизнь Юго-западной Руси. Главным фактором католического влияния на православное население стали иезуитские школы (коллегии). Иезуитские школы в конце XVI – начале XVII появились в Вильнюсе, Полоцке, Львове, Луцке; в 1620 г. – в Киеве, в 1624 г. – в Остроге, позднее возникли и на левом берегу Днепра.

Костомаров писал: «Родители охотно отдавали своих детей в их [иезуитов] школы, так как никто не мог сравниться с ними в скором обучении латинскому языку, считавшемуся тогда признаком учености… Следствием этого было то, что распространение католичества и унии пошло чрезвычайно быстро. Люди шляхетских родов обыкновенно были обращаемы прямо в латинство, а уния предоставлялась на долю мещан и простого народа» [101, т. 2, с. 60–61]. Обучение по западному, «латинскому» образцу завоевывало признание не без борьбы даже в Юго-западной Руси, хотя вследствие географических и исторических факторов там общество было гораздо лучше подготовлено к восприятию европейской науки, чем в Московском государстве.

В начале XVII в. афонский монах Иоанн Вишенский, полемизируя со сторонниками унии, писал: «Уния, по-славянски юная, действительно на вид красна и чудна, разумом хитра и мудра, но эта юная вера есть ложная и непостоянная, от человеческого мудрствования вымышленная». Напротив, старая православная вера, «хотя на вид некрасива и противна, разумом глупа и не хитра, обычаем проста, ветха и неубранна, но зато это – коренная, неподвижная, прочная вера, от Христа-фундатора основанная» (цит. по [125, с. 209]). Кажущиеся теперь забавными доводы Вишенского в том или ином виде повторяются до сих пор.

В противовес традиционной западной программе тривиума (грамматика, диалектика, риторика) Вишенский пытался создать православную программу обучения. В этой программе после обучения грамматике он предлагал сразу переходить к обучению религиозным предметам: диалектику заменить Часословом, риторику – Псалтирью, «вместо философии, научающей мысль скитаться по воздуху», изучать октоих {35} 35. Октоих – книга с церковными песнопениями. . После чего переходить к так называемому «нравственному, или деятельному» богословию и к изучению Евангелия и Апостола «с толкованием простым, а не хитрым» (цит. по [125, с. 209]).

Однако программа Вишенского не годилась для подготовки священнослужителей и богословов, способных эффективно бороться с католицизмом и распространением униатства. Для этого требовалось основательное обучение, в том числе, знание латинского языка и умение вести богословские споры.

Противодействие влиянию римско-католической церкви оказывали так называемые братства. Братства обычно основывались при церквях, их членами были монахи и светские люди. При братствах создавали училища и типографии. Лучших выпускников училищ братства отправляли в западные университеты для получения высшего образования. Кроме главных школ, находившихся при братствах, возникло множество частных учебных заведений при монастырях и церквях, их обычно открывали священники без санкции высших иерархов. Существование православных братств было непродолжительным: в течение XVII в. «весь высший класс русский олатинился, ополячился, и братства исчезли сами собой. Одно киевское имело иную судьбу в русской истории. Киеву… опять выпала великая доля сделаться средоточием умственного движения, которое открыло для всей Руси новый путь к научной и литературной жизни» [101, т. 2, с. 62–63].

Говоря о возобновлении русского просвещения, мы обязательно должны уделить внимание деятельности выдающегося просветителя Петра Могилы.

Петр Могила.Петр Симеонович Могила (1596/97–1647) – деятель украинской культуры и образования, религиозный писатель. В 1632 г., сразу по вступлении в сан митрополита Киевского и Галицкого, Могила основал Киево-Могилянскую академию (коллегию) – первое высшее учебное заведение на Украине. Для этого он объединил в коллегию киевскую братскую школу и основанную им в 1631 г. славяно-греко-латинскую школу при Киево-Печерской лавре. При киевском братстве он организовал типографию и особый монастырь, тесно связанный с коллегией. В нем жили только те монахи, которые были наставниками, причем все они были взяты из Печерской лавры. Петр Могила хотел «образовать поколение ученых и сведущих духовных лиц, а равным образом и светских людей…» Его целью была также «поддержка и возрождение русской народности. Идеалом Могилы был такой русский человек, который, крепко сохраняя и свою веру и свой язык, в то же время по степени образования и по своим духовным средствам, стоял бы в уровень с поляками» [101, т. 2, с. 87].